Сталин - Аллилуевы. Хроника одной семьи - Владимир Аллилуев

Вместе со Сталиным уехал с дачи и Молотов. С Вячеславом Михайловичем мне довелось встретиться еще дважды. Один раз, когда мы ехали в "Сосны", о чем я писал выше, а второй раз уже в 1980 году — я привез к нему на дачу в Жуковку сотрудника музея И.В. Сталина в Гори. В тот день Молотов передал музею копию экземпляра рукописи "История гражданской войны" с правкой Сталина.

Вячеславу Михайловичу было уже 90 лет, но меня поразили его ясный, острый ум, прекрасная память и наблюдательность.

Так завершилась последняя встреча всей нашей семьи, на которой присутствовал Сталин. Это был и его последний приезд в Зубалово. Впереди была война, до нее оставалось чуть больше двух месяцев. Страна доживала последние мирные дни.

А пока. Пока все шло своим чередом. В школах закончились экзамены. Мы продолжали жить в Зубалове. Произошел очередной скандал, учиненный Юлией, и мать с бабушкой поругались из-за нее с Яшей. Василий привез на дачу Галину Бурдонскую, она была на пятом месяце беременности. Галина легко вписалась в нашу семью, мы ее полюбили. В начале июня пошли маслята. Было их невероятно много, и старые люди говорили, плохая примета — к войне. Буквально накануне ее в Зубалово приехал Яков, поздним вечером зашел к нам в комнату и попросил прощения у бабушки и мамы за прошлый скандал. В тот вечер никто еще не знал, что мы видим Яшу в последний раз.

Сообщение о вероломном нападении фашистской Германии на СССР застало нас в Зубалове и всех повергло в шок. Я думаю, тогда никто, за очень и очень малым исключением — быть может, Сталина и верхушки военного командования, — не представлял себе, с каким противником нам пришлось иметь дело и что эта война будет значить для страны и ее народа. Яков и Василий, оба командиры Красной Армии, в первые дни войны оказались на фронте: Яша в Белоруссии, Василий в Прибалтике. Военная обстановка складывалась чрезвычайно неблагоприятно: использовав фактор внезапности и большей готовности, гитлеровцы стремительно продвигались в глубь нашей территории. Никто не мог понять, почему мы все отступаем и отступаем. Взрослые не отходили от радиоприемников и громкоговорителей, дети тоже ловили эти тревожные сообщения, появились первые факты зверств гитлеровцев, сожженные деревни, разбомбленные города и поселки. Все ждали выступления И.В. Сталина. Но Сталин молчал. Он выступил только 3 июля.

На волне перестроечной и постперестроечной прессы много было вылито грязи и лжи по поводу войны вообще и ее начала особенно. Не обошли вниманием и это молчание. Но фантазия у "новых историков" была какая-то убогая: мол, Сталин сидел, запершись на своей даче, растерянный и подавленный и пил.

Однако есть же документы, в них зафиксировано все, чем занимался в те дни Сталин. Это, например, тетради, где регистрировались лица, побывавшие на приеме у него в Кремле. Это десятки людей — руководители страны и партии, военачальники, наркомы, директора заводов и другие лица, с утра до позднего вечера приходившие в кабинет Сталина по его вызову. Г.К. Жуков об этих днях пишет так: "И.В. Сталин был волевой человек и, как говорится, не из трусливого десятка. Несколько подавленным я его видел только один раз. Это было на рассвете 22 июня 1941 года: рухнула его убежденность в том, что войны удастся избежать.

После 22 июня 1941 года на протяжении всей войны И.В. Сталин вместе с Центральным Комитетом партии и Советским правительством твердо руководил страной, вооруженной борьбой и нашими международными делами".

Просто-напросто Сталину нужно было время для того, чтобы разобраться в обстановке и принять необходимые решения, обеспечившие перевод всей нашей жизни и деятельности на военный лад. Только сделав все это, он обратился к народу по радио. Сталин знал цену своим словам и никогда не бросал их на ветер. Обращусь еще раз к воспоминаниям Г.К. Жукова:

"3 июля в своем выступлении по радио И.В. Сталин от имени Центрального Комитета партии объяснил сложившуюся на фронте обстановку и призвал советский народ незамедлительно перестроить всю жизнедеятельность и экономику страны соответственно требованиям войны с сильным, коварным и жестоким врагом. И.В. Сталин призвал партию и народ подняться на священную борьбу с врагом, покончить с беспечностью и резко повысить бдительность.

В основе этой памятной речи И.В. Сталина лежала директива СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 года, которую получили все партийные и советские организации прифронтовых областей. В этом документе-воззвании излагались основные задачи советского народа и его Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне.

Речь И.В. Сталина, директива партии и правительства, обращенные к народу, звучали как могучий тревожный набат, в котором слышались отзвуки знаменитого ленинского призыва: "Соцалистическое отечество в опасности!". Чувствовалось, что гневный и призывный голос этого набата замолкнет лишь тогда, когда последний фашистский захватчик покинет пределы нашей Родины".

Хочу только добавить, что каждая строчка этого исторического обращения была им выношена, выстрадана, взвешена и продумана, спустя более полувека ее нельзя читать без сильного душевного волнения. Она вся какая-то необычная, в ней ощущается дыхание многовековой российской истории.

Вскоре после 3 июля Светлану отправили в Сочи, вместе с ней уехала ее няня Саша, А.А. Бычкова, и ее "личник" Михаил Никитович Климов, в нашей семье его называли Клинчем. Михаил Никитович был порядочным и интеллигентным человеком и пользовался нашим полным доверием. Что же касается появившихся в последнее время утверждений об охранниках Василия, то, насколько мне известно, их у него не было, да он бы их и сам не потерпел.

В конце июля Сталин пригласил к себе мою мать, и у них была доверительная беседа, о которой потом она не раз вспоминала. Он тогда сказал ей, что война будет очень тяжелой и кровопролитной, нам еще придется отступать и отступать, но победа будет за нами, в этом никто не может сомневаться. Потом он попросил взять с собой детей, бабушку, деда и поехать к Светлане в Сочи, чтобы ей одной не было тоскливо и одиноко в это тяжелое время.

Вскоре мы все уехали в Сочи, вместе с нами отправились жены Василия и Якова, Гуля и ее няня, а также сестра-хозяйка из Зубалова А.Н. Накашидзе.

Тогда же Сталин встретился с Евгенией Александровной и сделал ей аналогичное предложение. Евгения Александровна отказалась: у нее теперь пятеро детей, трое своих и двое мужа, ехать таким "колхозом" к Светлане нет никакого смысла, наверное, лучше, сказала она, ей отправиться в Свердловск, куда командировали ее мужа, крупного специалиста по подъемным кранам. На том и порешили, и Евгения Александровна со всем своим "колхозом" поехала в Свердловск.

В Сочи мы все жили на сталинской даче в районе Мацесты. Теперь там располагается пансионат "Зеленая роща". Корпуса этого пансионата теперь перестроены и отстроены заново, вырос большой многоэтажный корпус, а в наше время там была очень небольшая дача, в которой любил отдыхать Сталин.

Возле дачи росли мандариновые деревья, фейхоа, которые на зиму укрывали стеклянными панелями, защищая их от холода. Внутри дачи имелись бильярдная, кегельбан и маленький бассейн, который мог заполняться пресной или морской водой. Этот уголок в предместье Сочи отличается изумительным микроклиматом, к вечеру с гор спускается холодный воздух, неся с собой прохладу, поэтому там никогда не бывает изнурительной духоты и влажности. Самое яркое впечатление детства от тех дней — море светлячков, вой шакалов по ночам в горах и хор цикад, не смолкавший днем и вечером. И еще ванна, которая в отличие от обычной была почти полностью утоплена в полу. Мы пробыли в Сочи недолго, ближе к осени уехала Светлана с Клинчем и няней, Галина Бурдонская и Юля. Поздней осенью мы уехали из Сочи в Куйбышев, где уже была Светлана, ехали окружным путем — через Тбилиси, Баку, Красноводск и Ташкент. В Тбилиси дед почувствовал себя плохо и решил больше не ехать, остаться в Грузии. Сергей Яковлевич любил Грузию, здесь прошла его молодость, здесь оставались друзья, он вскорости почувствовал себя лучше, а потом здоровье пошло на поправку, ему тогда было уже семьдесят шесть лет.