Россия, которой не было - 2. Русская Атлантида - Андрей Буровский
Шрифт:
Интервал:
Помещица Дарья Николаевна Салтыкова родилась в марте 1730 года и вошла в историю, как страшная Салтычиха. Больная женщина, Салтыкова убила по меньшей мере 157 человек, в основном своих крепостных девок. По меньшей мере потому, что, вполне возможно, не стали известны многие, как говорят юристы, «эпизоды» ее преступлений.
Ну, а число тех, кто лишился по вине Салтыковой здоровья — и физического, и психического, — нам и вовсе неизвестно. Никто никогда не считал.
В 1768 году все-таки состоялся процесс. Салтычиху приговорили к смертной казни, но добрая царица Екатерина II не велела казнить смертию, заменила казнь на пожизненное заключение. До самой смерти, до 1800, а по другим данным до 1801 года, Дарья Николаевна Салтыкова находилась в одиночном заключении, на цепи, в полном мраке. Свечу приносили вместе с едой, уносили, когда поест.
Маркиз де Сад попал в заключение по поводу, который может показаться смешным после истории Дарьи Салтыковой: маркиз, написавший к тому времени несколько статей и книг, решил, так сказать, перейти от теории к практике и выпорол бродячую торговку. Всего-то?! Да, всего-то. За совершенное преступление маркиз де Сад был арестован, осужден и попал в тюрьму. Там он провел несколько лет; еще до окончания срока был обследован врачами и переведен в сумасшедший дом. В те времена разница между тюрьмой и сумасшедшим домом была не очень велика, но тем не менее.
Никто не лишал де Сада титула, он и умер маркизом.
Никто не лишал его богатства, он и умер состоятельным человеком. Более того, и в тюрьме, и в сумасшедшем доме он писал книги. Эти книги находили своих издателей и читателей, казна маркиза прибывала.
Только в одном сумасшедший маркиз разделил судьбу Салтыковой — до самой смерти, до 1814 года, он был лишен свободы. Никто, правда, с садистской мелочностью не уточнял, что сидеть он должен на цепи и жить в полной темноте. Никто не мстил ему за отвратительные книги, за больную пропаганду своего уродства. Его даже водили гулять по улицам Парижа, и маркиз развлекался тем, что покупал розы корзинками и с гадостной улыбкой швырял их в грязь, под колеса идущих экипажей. Ему это позволялось. Законов, запрещавших мусорить на улице, еще не существовало, а маркиз, помимо своего «вывиха», оставался вполне вменяемым и тратил свои деньги, как хотел.
Но богатый человек, известный писатель, носитель титула маркиза де Сад, был сочтен опасным для общества — и его лишили возможности причинять вред и быть источником опасности для других граждан.
— А Жиль де Ре? — обрадуется иной читатель. — Он-то убил несколько десятков ребятишек! Вот видите!
Вижу. Вижу, что Франция XV века больше похожа на Российскую империю XVII века, чем на Францию XVIII.
Простите, я об этом как раз писал: что Европа стремительно менялась. Стремительно и в очень большой степени качественно. В XV веке во Франции рабства, бесправия, холопства было очень много. В XVIII веке, даже задолго до революции 1789 года, стало намного меньше.
Вообще фактор времени часто мало понятен россиянину, даже ученому. Мне доводилось наблюдать, как вполне серьезные люди оказывались не способны принимать во внимание быстро идущие изменения.
— У вас в Европе…
— Простите, в какое именно время? — И коллега недоуменно замолкает. Он не принял во внимание, что «у них в Европе» в разное время все было очень по-разному. В Российской Федерации и в других государствах России есть многочисленный контингент людей, очень не любящих того комплекса идей, которые составили «европейскую идею» — гражданства, свободы, равенства людей перед законом, индивидуальности и т.д.
Многовековое извращение русского ума под влиянием холопства и рабства заставило многих людей упоенно доказывать самим себе и всем окружающим преимущества рабского состояния. И уж, во всяком случае, свыкаться с ним, отращивать как бы оболочку любви к несправедливости и неравенству. Они ищут обоснований, объяснений и причин или того, что рабом быть хорошо, а свободным плохо.
А главное — для того, чтобы обосновать, что все это вранье, всякая там свобода, гражданское общество, независимость личности от государства. Что всего этого на самом деле вовсе и не существует. Что все это — пропаганда, обман, надувательство.
Эти люди, естественно, очень не любят Европы, а уж одна мысль о том, что Европа имеет перед Россией хоть какое-то преимущество, буквально приводит их в бешенство. Этим людям очень важно доказать, что никакого преимущества и нет, что везде было, как везде, и что в Европе тоже происходили такие вещи.
Получается не слишком убедительно. Уже потому, что Европа у русского не только извне, но и внутри. Чтобы отказаться от того, что несет с собой европейский путь развития, приходится топтать что-то очень важное в самих себе, и потому неспокойная, недобрая позиция самоубеждения окончательно перехлестывает у них в натуральнейшую истерику.
Сколько нервов, эмоций и сил тратят эти бедолаги, чтобы обосновать главное вранье: что в Европе человек так же слаб, незащищен, беззащитен, как и в Азии! Сколько сил приложил тот же А. А. Бушков, чтобы показать: Генрих VIII ничем не лучше Ивана Грозного!
Этим людям вполне искренне кажется, что самое главное в том, что в Европе тоже были садисты, подонки, тираны и всякая сволочь. А раз так, то чем же они лучше нас?
Ну так вот: я в этой книге вовсе НЕ ДОКАЗЫВАЛ, что европейцы чем-то лучше неевропейцев. Я также НЕ ДОКАЗЫВАЛ, что Европа не способна порождать разного рода чудовищ. Взять того же Жиля де Ре, считавшегося прообразом Синей Бороды. Барон де Ре в середине XV века садистски убил несколько десятков ребятишек. Частью — приносил жертвы сатане, частью просто развлекался таким образом.
Преимущество Франции перед Российской империей в XVIII веке не в том, что в Российской империи могла быть Салтычиха, а во Франции не могло быть маркиза де Сада.
И тот, и другая вполне могли появиться. И появились. Более того, маркиз, судя по всему, гораздо опаснее Салтыковой.
Во-первых, весь опыт человечества показывает: в совершении аналогичных преступлений мужчины гораздо опаснее женщин. Покрупнее, поактивнее, попредпрнимчивее. Они и придумают больше, и осуществить сумеют лучше.
Во-вторых, маркиз ведь несравненно умнее и образованнее. Салтыкова отличается от мужиков только тем, что сидит у них на шее и имеет право их мордовать вплоть до человекоубийства. Ее страшный порок груб, совершенно лишен рафинированности, выдумки, изыска. Ничего похожего на многообразные, яркие фантазии маркиза де Сада, который уж умеет сам себя потешить, расшевелить, развлечь.
Маркиз способен много что придумать и выразить придуманное в виде каких-никаких, а литературных произведений. Салтыкова же если и умела писать, то очень плохо.
И ничего никогда не читала.
Так вот, преимущество гражданского общества, личной свободы и вообще Европы в том, что во Франции смертельно опасному, крупному и сильному маркизу ходу не дали.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!