Братство креста - Виталий Сертаков

– Железный коготь говорит, что мы убили много его людей, - сохраняя торжественную интонацию, продолжал пивовар, а стоявший неподалеку и внимательно прислушивающийся к разговору дикарь величественно кивал после каждого слова. Было ясно, что немецкую речь он понимает. - Мы показали себя храбрыми воинами, и Железный коготь приносит извинения, что сразу не узнал друзей из Кайзерслаутерна…

– Ни хрена себе друзья! - заметил Карапуз.

– Железный коготь говорит, что чужеземцы с востока напали на его соседей из развалин и облили лес дьявольской водой. Там погибло много народу. Чужеземцы тоже хотели пройти к хрустальным гробницам, но договариваться не пожелали. Когти из Зеленого леса вышли к ним навстречу, но восточные люди не сняли железо и не сели у костра, как принято среди друзей. Они вытащили огневое оружие и облили землю дьявольской водой…

– Что за ерунда, командир? О чем он бормочет?

– Погодите! - отмахнулся Артур. - У самого крыша едет. Похоже, нас опередили…

– Теперь Когти Красного леса не жгут костров дружбы и не ждут добра от пришельцев. Из уважения к пивоварам они не будут убивать друзей Борка, но если мы хотим пройти к развалинам, мы должны подарить клану всех оставшихся коней, еще два ружья, и всё, что есть из металла.

Последние слова перевел книжник, ухвативший суть мирных инициатив. У командира не хватило духа озвучить подобную идею. На несколько секунд воцарилась полная тишина, бойцы пережевывали ситуацию.

– Железный коготь Проспер говорит, что вместо своих коней вы получите обычных. Он сам проводит нас к развалинам и представит Каменным когтям, которые сторожат гробницы. Если вам удастся поднять из гробниц четверых демонов, вас отпустят, но с условием…

"Четверо! - обрадовался Артур. - Четверо спящих…"

– По преданию, пока Хрустальные когти спят, народы леса поклоняются птицам и каждый месяц приносят им жертву. Сейчас птицы сытые, иначе пришельцев убили бы сразу…

– Очень приятно, - поежился Лева.

– Раньше Хрустальных когтей было шестеро, но тридцать лет назад один умер в гробнице. Огненные глаза на морде его саркофага погасли, он стал песком… А пять лет назад умер еще один, и это был день великой скорби, потому что предание гласит: "Хрустальные когти призваны прогнать Железных птиц в преисподнюю и освободить народы леса от вечной дани…"

– Спроси его, горожане тоже приносят жертву птицам? - не выдержал Артур.

Ему показалось необычайно важным не упустить мелькнувшую мысль.

Борк перевел. Дикарь завращал глазами, захлопал себя дюжиной "Ролексов" по высохшим бедрам.

– Коготь говорит, что глупые горожане боятся птиц, но не умеют их ублажить. Однажды была великая битва, городские пытались захватить гробницы и оживить Хрустальных когтей. Но воины леса победили. Мудрые Каменные когти умеют договариваться с птицами и учат свой народ, как правильно приносить жертву, поэтому исчадия преисподней нас не трогают!

– Тут всё понятно, - вполголоса перевел Коваль. - Эти идиоты, из поколения в поколение, приманивают на человеческое мясо местных мутантов, вроде нашего Лапочки. Они прикормили целую стаю и теперь не знают, куда от нее деваться.

– Спроси его, что он знает о Великом посольстве? - гнул свою линию ксендз.

Борк нехотя обернулся к дикарю. Коваль понимал, что охотник с большим удовольствием оставил бы раненого поляка посреди пустыни.

– Коготь Проспер утверждает, что длинный караван прошел три года назад, но севернее, по Мокрой просеке. Многие воины предлагали на него напасть, но мудрый Каменный коготь Луи им не позволил. И он оказался прав, северные люди не поджигали лес и не лили дьявольскую воду. Они прошли мимо, провели свой скот и повозки. Нападать на них было опасно: больше тысячи огнестрельных ружей, злые собаки и даже пушки. Больше их не видели, - отрапортовал пивовар.

– Тогда какого черта мы не пошли по этой сраной просеке? - Даляр встряхнул поляка за воротник. - Какого черта мы полезли на это бревно, если есть другой проход?

– Тот проход не для взвода, - неожиданно вступился за святошу немец. - Я сам подсказал кардиналу, где им лучше пройти. Нужна сотня косарей и лесорубов, чтобы расчищать Мокрую просеку, и еще сотня, чтобы обрубать корни, которые норовят утащить под землю. Издалека кажется, что там очень ровно и спокойно, но мы бы не справились. Трава растет быстрее, чем ее рубишь. Ходят слухи, что под просекой до Большой смерти проходила труба с нефтью. Она выходит на поверхность в развалинах нефтяного хранилища… И ты не потеряешь след посольства, святой отец. Потому что мы всё равно выйдем к развалинам.

– Спроси его, герр Борк, - поднялся Артур. - Почему они нам поверили, если никого не подпускают к гробницам?

Внезапно все заговорили разом, убеждая Коваля не доверять сомнительным знакомствам.

– Тут ловушка, господин!

– Нас заманивают, чтобы поджарить!

– Врежем гранатой и пройдем сами! Подожжем этот чертов лес, и дело с концом!

– Башку открутить этому лысому червяку!

Артур ждал, пока Борк завершит последний раунд переговоров. Наконец, охотник повернулся и быстрым шепотом, чтобы не слышал дикарь, проговорил:

– Я сказал Железному Когтю, что могучий северный вождь Кузнец сам спал в хрустальном гробу, а когда проснулся, то подчинил себе белых котов, черных лошадей и летучих змей. Я сказал ему, что белый тигр заговорен от стрел и яда, и если Кузнеца разозлить, он направит гнев Проснувшихся демонов на народы Красного леса.

– Впечатляет, герр Борк, - согласился Коваль. - Но ты говорил, что нам поставили условие…

– Да, Когти привередливы, - уныло вздохнул пивовар. - Если ты, разбудив своих демонов, не прогонишь Железных птиц в преисподнюю, у тебя и твоих спутников вынут печень.

– А вас, малявок, выходит, что отпустят? - прищурился ксендз.

– Я охотно поменяюсь с тобой участью, - улыбнулся пивовар. Его треснувшая, заляпанная кровью маска косо висела на покатом лбу. - В случае обмана моих сыновей отнесут в гнездо на съедение птенцам. Выбирай, что ты предпочитаешь, святой отец?

Свет проникал сквозь рваные решетки в потолке. Этажом выше горели ритуальные костры Каменных когтей. Но на десятиметровой глубине всегда оставалось холодно и сыро.

Коваль несколько раз присел, помахал руками, чтобы немножко согреться. На самом деле человека, привыкшего спать в сугробе, мороз не пугал.

Парижское отделение института крионики находилось, к счастью или к несчастью, далеко за чертой города, в одном из очаровательных, уютных северных предместий. По крайней мере так было полторы сотни лет назад. Сейчас тут словно промчался селевой поток.

От большинства корпусов сохранились только скрюченные скелеты, до второго этажа занесенные пластами застывшей глины и обломками арматуры. Тут не было леса, но бурные побеги прокладывали себе путь в каждой трещинке, кроша в песок ошметки сохранившихся домов.