Безмолвный пациент Клинической Больницы - Наталина Белова

— Ну теперь мне всё ясно. Скажу я вам вы очень аккуратно выполняете домашнее задание… А вот я ни разу не видела Лидию. Ах, да кстати, Элисон её очень сильно ненавидела.

— Да. — Я кивнул. — Это понятно по картине.

Жанна-Флейкис начала осторожно убирать обратно в прозрачную простыню.

— А можно мне ещё раз посмотреть «Жизнь»? — попросил я.

— Да конечно. Пойдёмте мистер Тайлер.

Я проследовал за Жанной-Флейкис мы шли по узкому коридору, и вскоре мы очутились в дальнем конце художественной галереи. Передо-мной предстала огромная белая стена, на которой висела только «Жизнь». Всё также по-прежнему прекрасная и столь загадочная, ровно такая, какой я её и запомнил: обнажённая Элисон стоит перед мольбертом в своей художественной мастерской. В её руке кисть с кроваво-красным оттенком. Я стал рассматривать её лицо на холсте. И вновь не смог уловить его выражение.

— Нет не получается расшифровать! — Я озадаченно нахмурился.

— Совершенно верно. Смысл послания автора — заключается в том, что это и есть отказ от всякой коммуникации. Эта картина — о молчании.

— Я не совсем понимаю, вас — проговорил я.

— В любом произведении художественного искусства кроется небольшая тайна. Молчание Элисон и есть её главный секрет. Её художество заключается в релегиозном смысле. Вот почему она назвала картину «Жизнь». Значит вы читали известного британского учёного?

Я удивлённо посмотрел на Жанну — Флайерс

— Нет? — наконец догадался он. — Обязательно его прочтите, тогда вы всё сами и поймёте.

Я кивнул — и вдруг совершенно случайно я увидел на холсте то, чего я раньше никогда не замечал. Я склонился поближе, чтобы рассмотреть. На столе, на заднем плане художественной картины изображена миска с фруктами — сочный сбор из яблок и спелых груш. На жёлтых яблоках Элисон нарисовала крошечные белые точки, которые оказались маленькими вертлявыми червями, копающимися внутри и поверх самих фруктов. Я указательным пальцем указал на них.

— Это… — Жанна никак не решалась договорить.

— Да, — Жанна-Флейкис кивнула. — Судя по всему это опарыши.

— Это настолько потрясающе. Мне интересно, что они символизируют, — пробормотал я.

— Это настолько потрясающая работа. Но к сожалению подлинный шедедеврвльный прогресс. — Жанна-Флейкис грустно вздохнула. — Знали бы вы Элисон немного раньше! Я никогда в жизни не встречала человека интереснее, — шепнула мне она, словно та девушка могла нас услышать. — Большинство пациентов давно уже не выглядят живыми, вы меня понимаете? Бредут, во сне, и так продолжается всю жизнь… Зато Элисон была потрясающей живой красавицей! От такой женщины просто невозможно было отвести глаз! — Жанна-Флейкис окинула долгим взглядом обнажённую фигуру Элисон на холсте. — Она действительно невероятно красивая, — едва слышно произнёс он.

Я вслед за Жанной — Флайерс снова перевёл глаза на изображение обнаженного тела Элисон. Но там, где она усматривала красоту, я видел лишь только боль. Видел ужасные раны и глубокие шрамы, которые бедняжка пыталась нанести себе сама.

— Элисон когда-нибудь рассказывала вам о своей попытке самоубийства? — Я спросил наугад, но попал метко в цель.

— Вы что уже в курсе?… Конечно, она мне рассказывала.

— После кончины своего отца, ведь верно?

— Элисон прямо развалилась на кусочки. — Жанна-Флейкис снова кивнула. — Она просто не представляла, как ей жить дальше — она не как артист, она как обычный человек. Элисон очень ранимая девушка. И когда её отца не стало, она просто этого не вынесла. Это её окончательно добило.

— Наверное, Элисон очень любила своего отца…

Жанна-Флейкис издала сдавленный смешок и изумленно на меня взглянула.

— Вы что сейчас серьёзно?

— Я сейчас не понял.

— Элисон никогда не любила своего отца. Она просто его ненавидела! Она его жутко с глубокой ненавистью презирала!

— Вам так Элисон сама сказала? — не веря своим ушам, спросил я.

— Конечно! Она его возненавидела своего папашу ещё в раннем детстве, с того самого дня, как погибла мать Элисон.

— Что-то я тогда не совсем понимаю, зачем же тогда Элисон пыталась покончить с собой после смерти не любимого отца? Если не из-за отцовского горя, то из-за чего тогда? — удивлённо спросил я.

Глава 68

— Может, из-за того что Элисон чувствовала вину? Кто знает… Жанна-Флейкис пожала плечами.

«Жанна что-то мне недоговаривает!» — эта мысль мелькнула в моей голове. Что-то тут не сходиться. Было во всём нечто неправильное.

И тут у Жанны зазвонил телефон.

— Простите, Тайлер — сказала она и отвернулась, чтобы ответить на звонок. Я различал, по голосу, что звонила женщина. Разговор оказался коротким: они с Жанна-Флейкис назначили встречу.

— Я тебе перезвоню — проговорила она в трубку и затем нажала на кнопку отбоя. — Ещё раз Тайлер прошу прощения.

— Да нет ничего страшного. Ваша знакомая?

— Просто близкая знакомая, — рассмеялась она. — У меня много знакомых и близких людей.

«Ну конечно ещё бы!» — подумал я и тут же ощутил к Жанне-Флейкис какую-то лёгкую неприязнь. Даже не мог объяснить почему.

— Ой чуть было не забыл! Элисон, случайно, не упоминала имя своего лечащего врача? — как бы невзначай поинтересовался я, пока мы шли на выход.

— Лечащего врача?

— Ну после попытки самоубийстве её же наверняка осматривал лечащей врач… Я пытаюсь его разыскать.

Жанна-Флейкис задумалась.

— Да вроде был у неё там какой-то лечащей врач, — после небольшой паузы произнесла она.

— А фамилию этого лечащего врача не припомните?

Жанна помолчала пару мгновений, в затем решительно тряхнула головой:

— Нет. Извините Тайлер. Честное слово, я не помню.

— Если вдруг всплывёт в памяти, не могли бы вы связаться со мной?

— Конечно я свяжусь с вами. Но конечно это вряд-ли. — Жанна-Флейкис нерешительно посмотрела на меня и вдруг затем тихо спросила: — А хотите услышать секрет?

— Конечно хочу.

— Чтобы помочь Элисон, дайте ей кисти и краски. И позвольте ей рисовать. Так — и только так — она заговорит с вами. Посредством художественной живописи.

— Любопытная мысль. Спасибо за искренний совет, леди Жанна.

— Для вас, всегда пожалуйста — Тайлер. Когда вы снова увидите Элисон, передайте, ей что я её люблю.

Жанна широко улыбнулась, я снова почувствовал лёгкое отторжение. Было в этом человеке что-то… Загадочное и непредсказуемое. Я и не на секунду не сомневался: Жанна находилась в очень близких тёплых дружеских отношениях с Элисон. Они были знакомы очень долгое время, и затем они начали дружить, но была ли у них настоящая дружба по-настоящему? Мне в это верилось с трудом. Я вспомнил, с каким выражением лица Жанна-Флайерс смотрела на «Жизнь». Да, в её глазах светилась настоящая дружба, однако эта дружба была к произведению живописи, Элисон, а не к самому её