Ария смерти - Донна Леон

– Мне всегда хотелось узнать, что это означает, особенно применительно к вещам, которые продаются и покупаются, – сказал Брунетти и добавил: – А следовательно, имеют определенную цену.

– Но мы до сих пор используем это выражение, – охотно отозвался Боккезе. – Мне тоже любопытно – почему?

– Какова минимальная цена этих изумрудов? – спросил комиссар.

Боккезе откинулся на стуле, сложил руки на груди и присмотрелся к камням.

– Обычно я показываю драгоценные камни другу-ювелиру, он хорошо в них разбирается. И спрашиваю, какова их стоимость.

– О ком идет речь? – поинтересовался Брунетти.

– О Валотто.

Даже не пытаясь скрыть изумление, комиссар воскликнул:

– Но он же вор!

– Нет, Гвидо, – ответил Боккезе, – вор – это слабо сказано. Он – обманщик и жулик, но умеет убеждать, и, заключив с ним сделку, ты не сможешь утверждать, что он тебя ограбил. Каждый клиент подписывает бумагу, в которой указано: «с расценками согласен». Так что к ответственности Валотто не привлечешь.

– Он не только покупает камни, но и продает их? – спросил Брунетти, вспоминая симпатичный магазинчик возле Риальто, принадлежавший этому «бизнесмену».

– Да, и я вряд ли ошибусь, если скажу, что запрашивает Валотто минимум в пять раз больше, чем заплатил сам.

– Но ты ему доверяешь?

Боккезе глянул на небольшую декоративную бронзовую пластину с гравировкой, которую держал на столе в качестве пресс-папье, а может, и талисмана. Он тронул ее пальцем, передвигая на пару сантиметров левее.

– Однажды я оказал Валотто услугу, и хотя мы с ним и не друзья, он всегда готов мне помочь. Я хочу сказать, честно оценить стоимость камней.

– Даже зная, что ты работаешь в полиции?

– Ты хотел сказать: даже зная, что ему за это не заплатят? – уточнил Боккезе.

– Нет. Даже зная, что однажды ты можешь прийти и арестовать его.

Боккезе передвинул пластину на место.

– Он высоко ценит оказанную мной услугу.

– Что же ты для него сделал? – поинтересовался Брунетти, чувствуя, что его собеседник, обычно не склонный говорить о личном, ждет этого вопроса.

Боккезе еще раз посмотрел на пластину, словно два человека, выгравированных на ней, тоже заинтересовались его рассказом.

– Мы вместе учились в школе. Это было лет сорок назад, или даже больше. Валотто жили очень бедно. Отец пил и часто попадал в полицию. Работала одна мать, но дети ходили в школу чистенькие и усердно учились.

Брунетти слышал это тысячу раз – история многих его друзей и знакомых.

– Ближе к делу, – сказал Боккезе, словно слушатели с пластины сделали ему знак поторопиться. – Однажды я зашел в бакалейную лавку, – мать меня туда послала, – и увидел синьору Валотто. Она стояла в проходе между прилавками с таким видом, будто небеса вот-вот рухнут ей на голову. Увидела меня, я поздоровался, но она не ответила. И тут подбегает хозяин лавки и начинает вопить: «Воровка! Я видел, как ты украла рис!» И только тогда я заметил, что одну руку синьора Валотто держит под пальто.

Бедная, она побелела как полотно. Лавочник был уже в двух шагах. «Воровка! Кто-нибудь, позовите полицию!»

И я подумал о Леонардо и его братьях и сестрах, каково им придется, если их мать арестуют.

– И что же было дальше? – спросил Брунетти.

– Я пробежал мимо синьоры Валотто, навстречу бакалейщику, и схватил коробку с макаронами, да так, что еще пару десятков пачек свалилось на пол. Лавочник повернулся на шум, увидел меня, попытался поймать, но я увернулся и выскочил на улицу. Он забыл о синьоре Валотто и ринулся за мной. Я чуть сбавил ход, чтобы лавочник подумал, будто сможет меня поймать, а когда увел его подальше от магазина, припустил по-настоящему.

Боккезе словно смотрел в прошлое, но без улыбки.

– Когда бакалейщик вернулся к себе, синьора Валотто уже ушла. Не знаю, узнал он ее или нет. Меня он точно не узнал.

– А как об этом стало известно Валотто? – спросил комиссар.

– Наверное, мать ему обо всем рассказала, – почти равнодушно отозвался Боккезе. – Много лет прошло, пока мы не встретились с ним однажды на улице. Он сказал, что слышал о том, что я скоро женюсь, и пригласил прийти в его магазин за кольцами. В тот момент у меня, наверное, было изумленное выражение лица, потому что Валотто сказал: «Я не забыл, что ты сделал для моей матери. Я никогда не обману тебя и помогу, чем сумею». – Боккезе посмотрел на Брунетти и добавил: – И помогал.

– Как?

– Помнишь, лет шесть назад мы нашли дома у подозреваемого бриллиантовый браслет и несколько колец и этот тип сказал, что они принадлежали его матери?

Брунетти кивнул, хотя тот случай помнил весьма смутно.

– Я отнес их Леонардо, объяснил, что эти вещи фигурируют в расследовании, и спросил, поможет ли он нам, – продолжал Боккезе.

– И?..

– Он назвал семью, у которой были украдены эти драгоценности.

Боккезе выдержал паузу, но Брунетти не нашел, что сказать.

– Что ты хочешь от меня в связи с этим? – спросил наконец эксперт, указывая на колье.

– Проверь украшение и обертку на предмет отпечатков, а если ты пришлешь мне фотографии, я попрошу синьорину Элеттру поискать информацию по своим каналам.

– А куда девать колье потом? – поинтересовался Боккезе.

– Ну у тебя же есть сейф? – спросил Брунетти.

– Есть, – сказал криминалист, засовывая колье и бумагу обратно в полотняную сумку.

* * *

Следующей на очереди была синьорина Элеттра. Интересно, бастует ли она до сих пор, и если да, то как поживают виче-квесторе Патта и лейтенант Скарпа? Еще Брунетти хотелось узнать, выяснила ли секретарша, кто посылал в театр и на квартиру к Флавии желтые розы, и рассказать ей о колье. Но, увидев синьорину Элеттру на рабочем месте, он понял, что о цветах можно не спрашивать – настолько красноречивым было выражение ее лица.

– Ничего! – сразу же заявила она. – Мой приятель, который работает в баре возле театра, сейчас в отпуске. Я обзвонила немногих флористов, что еще остались в городе, но никто из них не получал такого большого заказа. Я связалась с Местре и Падуей, но потом сдалась.

Уж не ослышался ли он? Синьорина Элеттра сдалась?

Прежде чем Брунетти успел ответить, она сказала:

– Я нашла несколько статей, на итальянском и английском, о поклонниках и сталкерах, но боюсь, там нет ничего такого, чего бы мы еще не знали. Те из них, кто связан с оперой, в основном женщины. – Секретарша посмотрела на него и улыбнулась. – Рок-музыкой тоже увлечены дамы, а вот джазом – мужчины.

У Брунетти был приятель, владевший когда-то магазином компакт-дисков, – в те времена люди еще покупали CD-диски в магазинах. Так вот, он рассказывал, что самые странные покупатели – это те, кто любит органную музыку. «Большинство из них являются в магазин по ночам, – говорил друг. – Думаю, в другое время они вообще из дома не выходят».