Жизнь бабочки - Жанна Тевлина

– А что такого? Люди ж их читают. Каков спрос, таково предложение.

– Ты меня прямо расстроил… И много мужик на снах зарабатывает?

– Точно не знаю, но, видимо, немало. Я смотрю, ты заинтересовался моим предложением.

– Не, у меня не получится. Мне спать некогда…

– Ну, скоро у тебя появится много свободного времени.

Филин застучал костяшками пальцев по столу и несколько раз поплевал в разные стороны.

– Ты докаркаешься.

Филин позвонил на следующее утро. Голос у него был довольный.

– Ты один?

– Один. Но через пять минут придет пациентка.

– Молодец. Труженик. Ну все, Антоха, спонсор вошел в положение.

– Какое положение?

– Форс-мажорное. Великому гуру срочно требуется зарядиться энергией, и он отбывает на Тибет, на неопределенный срок.

– Почему на Тибет?

– Вот и он спросил. Потому что там Луна ближе. А ты не знал?

– Как-то подзабыл…

– Помнить надо. Короче… Он подзарядится и примется очищать с новыми силами. Ну, и мы, конечно, тут же возобновим наш эксклюзивный контракт.

– А он что?

– Понимаю, говорит, энергия вещь необходимая. Понятливый оказался…

– Ну, ты молодец, Сова. Виртуоз!

– А то! Теперь твоя очередь.

– Какая очередь?

– Успокоить даму.

У Градова пересохло во рту.

– Но она же сама увидит, что гуру больше нет. Зачем опять ворошить?

Филин насторожился.

– Я что-то не понимаю: тебе трудно? Женщина должна знать, что зло наказано и что мы приняли самые строгие меры. Ну, не мне тебя учить.

Градов уже десять минут сидел неподвижно, тупо уставившись в экран мобильника. Очередная пациентка не пришла, и было ясно, что уже не придет, хотя он всячески пытался убедить себя, что она опаздывает и надо еще немного подождать. Он не станет звонить Ниночке, когда каждую минуту могут зайти. Палец сам нажал на привычную кнопку. В первый момент была еще надежда, что абонент недоступен, но Ниночка оказалась доступна со второго аккорда песни «Girl».

– Кого я слышу?

– Доброе утро! Я тебе звоню сказать, что твой Луник здесь больше не работает. И вряд ли где-нибудь еще будет работать….

Градов постарался вложить в голос побольше таинственности.

– Кроме того, он потерял весьма крупную сумму. Действительно крупную… Даже по меркам твоего супруга.

– Как мило… Так ему и надо… Градов, значит, мы снова друзья?

– А мы разве ссорились?

Она захохотала, и Градов инстинктивно отставил трубку подальше от уха.

– Так когда мы увидимся?

– Дело в том, что я уезжаю на Новый год.

– Да ты что! Куда рванешь?

– В Америку.

– В Америку? Там же холодно.

– Ничего, оденусь потеплей.

– А с кем ты едешь?

– Один.

Ниночка замолчала, и Градов понял, что она не поверила, хотя какое это имело значение. Он уже злился, что позволил втянуть себя в дискуссию, хотя с самого начала собирался быть кратким и говорить только по делу. И все-таки в последний момент сорвался.

– Дочь пригласила. Мы давно не виделись.

* * *

Она хорошо помнила тот день, когда Петя первый раз позвонил. Она поругалась с мамой. Повод был какой-то ничтожный, надуманный, и, как обычно сработала мамина обидчивость. Маня с первого слова знала, что все кончится руганью, и был момент, когда ее можно было остановить, но она не сделала этого, потому что хотела доказать свою глупую, никому не нужную правду, и, значит, она опять виновата, потому что думает только о себе. Мама молча оделась и ушла, хлопнув дверью. А Маня сидела в своей комнате и каялась. В этот момент и раздался звонок. Она его даже не узнала, а может, наоборот, узнала, но не могла поверить, что это случилось. Последний раз они виделись двадцать шесть дней назад в больничном коридоре. Она считала дни. Встреча была никакой. Она вышла из папиной палаты и села на банкетку. Он появился минут через пятнадцать, кивнул ей, как давно знакомой, и скрылся за дверью палаты. Маня ликовала. Раз предчувствие ее не обмануло и они снова встретились, в этом есть высший смысл. Значит, их знакомство будет продолжено. Его не было долго, и с каждой минутой волнение нарастало. Потом дверь распахнулась, и он вышел. Огляделся, увидел ее и улыбнулся. Подошел и сел рядом. Он был явно в хорошем настроении.

– А твой папашка бодрячком!

– Да, вроде получше. А как твой дедок?

– Слушай, дедулька вроде одумался. Сменил гнев на милость. Обещает, что все пойдет по плану.

– Значит, останешься в аспирантуре?

– Тфу, не каркай!

Он начал озираться в поисках деревянной поверхности, но не найдя ее, постучал себя по лбу.

– С моим дедом надо ухо востро. Сегодня он так, а завтра по-другому. Вон, надавал замечаний, за год не исправишь. А у меня через неделю защита…

Он потряс перед собой увесистым портфелем.

– Так что я побежал трудиться…

Он поднялся, и Маня вскочила вслед за ним.

– Петь!

– А…

Он утрамбовывал что-то в своем портфеле и на нее не смотрел.

– У меня соседка, ну, со мной в одном доме живет…

– Ты покороче можешь, а то я правда горю…

– Да, ну вот. Она в твой институт поступать собирается. И ей сказали, что хорошо бы хоть месяц до августа позаниматься с репетиторами оттуда… Ну из твоего института…

– Ну…

– Ну, вот я подумала. Может, ты можешь кого-то посоветовать?

– Может, и могу, только так сразу в голову не приходит…

Маня обрадовалась. Глубоко вздохнула и выпалила:

– А ты дай мне свой телефон. Ты узнаешь, и я тебе позвоню.

Петя на секунду задумался.

– Давай лучше ты мне свой дашь.

– Хорошо. Пиши.

– Ну, вот, только все уложил…

Он открыл портфель, вытащил оттуда лист с напечатанным текстом, перевернул обратной стороной.

– Диктуй.

Она продиктовала, не забыв еще раз указать свое имя. Не хотелось ставить его в неловкое положение.

– Ну, давай, Маня! Всех благ тебе! Я побёг.

Он помахал рукой и быстро пошел к выходу. А Маня осталась стоять. Она стояла уже несколько минут, глядя в одну точку и никак не могла заставить себя сдвинуться с места. У нее было тяжелое ощущение. В какой-то момент, когда уже казалось, что все потеряно, фантазия выдала спасительную историю про соседку, и на секунду мелькнула надежда. Но только на секунду. Потом опять навалились отчаяние и пустота. У него своя жизнь, наполненная событиями и впечатлениями, а у нее нет ничего, кроме фантазий и несбывшихся надежд. Хотела писать, но ее рассказы никому не интересны, да и сама она никому не интересна, кроме собственных родителей. Вдруг захотелось вернуться в палату отца, но она пересилила себя. Отец испугается, начнет расспрашивать, что она тут так долго делала, а ему нельзя волноваться. На секунду обжег страх от мысли, что будет, если с папой что-то случится, но она даже не позволила себе додумать эту мысль.