Игра. Змеиный остров - Карина Шаинян

— Хочу, чтобы выиграла ты, — сказал Дима. Мысли разбегались, глаза застилал серый туман. — Пароль я тебе не оставлю, пусть меня заберут вместе с девчонками, отдельно не надо заморачиваться, ладно? А то получится, что я сдался. Не хочу так.

— Готов кормить крабов? — спросила Лера, и ее передернуло. — Ты вообще помнишь, на что мы играем?

— На работу у Пленского, — автоматически ответил Дима. Смысл собственных слов не сразу дошел до него. Поняв, что сказал, он нервно засмеялся. Осекся, увидев шок в глазах Леры. — Я хотел… не отвлекай…

Он потер лоб, пытаясь уловить мысль, но картина объедающих его плоть раков-отшельников не шла из головы. Пойдет на корм… а собственно, уже пошел. Дима поднял голову.

— А помнишь, Николай… а, тебя там не было. Мы с Олей остались. — Он судорожно вздохнул, вспомнив разметавшиеся по песку рыжеватые волосы. — Так вот, Николай говорил, что змеиный яд — это почти желудочный сок. — Дима содрогнулся. — Меня… меня сейчас переваривает. А я ничего не чувствую… Так странно.

Вроде бы он не то хотел сказать, а о чем-то другом, по-настоящему важном, но в голове нудной пластинкой вертелось: змея там, в кустарнике рядом с бананом. А я здесь. Я всего лишь хотел есть, и теперь меня переваривает заживо… Дима вцепился в волосы, удерживая позыв к рвоте. Его охватил животный ужас. Глаза лезли из орбит.

— Подожди-ка, — вдруг нахмурилась Лера и прищелкнула пальцами. — Я что-то такое читала… Подожди. Что-то же читала такое…

Девушка сжала виски ладонями, прикрыла глаза. Потом вдруг холодно, оценивающе взглянула на Диму.

— Вообще, извини, что-то не похоже, чтобы ты умирал, — недовольно проговорила она.

В ее голосе чудилось возмущение, необъяснимая претензия, и, как ни странно, это заставило взять себя в руки. Дима печально рассмеялся.

— Ну, ты потерпи чуть-чуть, — кротко сказал он. — И да, я хочу, чтобы ты выиграла, так что…

Лезть левой рукой в правый карман было неудобно, но он боялся оторвать руку от раны и, весь перекосившись, никак не мог нащупать фигурку кальмара. Времени оставалось совсем мало, а ведь надо еще рассказать, объяснить, что к чему.

— Я тебе одну вещь дам, только… — бормотал он, изгибаясь и все промахиваясь мимо входа в карман. — Ты только выслушай внимательно, не думай, что я брежу, я пока еще что-то соображаю…

— Я вспомнила, — перебила Лера. Встала, сердито уперла руки в бока. — Ты, ипохондрик несчастный!

Дима покладисто кивнул. Отрицание — естественная стадия горя. Ей, конечно, особо горевать не о чем, но они все-таки живые люди, как бы Пленский ни добивался иного…

— Она тебя покусала, придурок! — крикнула Лера. Дима удивленно кивнул:

— Я понимаю.

У бедной девочки шок… Зря он так. Повел себя как эгоист. Надо было дать ей убежать за помощью и не заставлять смотреть, как он умирает.

— Покусала, как злая собака! — выкрикнула Лера и слегка топнула ногой. — Кобры не расходуют яд просто так, он им нужен для охоты! Для обороны… они просто кусаются. Кусаются, понимаешь, не жалят! Тебе йод и пластырь нужен, ты, кретин помирающий!

«Очень благородные звери, всегда предупреждают перед нападением», — прозвучал в голове спокойный, почти нежный голос Николая. Дима, не веря, убрал руку с раны. Она все еще кровоточила, кожа вокруг слегка покраснела, но — никакой опухоли, никакого отека. Он прислушался к ощущениям. Укус болит, и довольно сильно. Как глубокий порез, например… Очень хочется есть. Еще больше — пить. Прилечь тоже хочется, мышцы мелко дрожат от усталости и нервного возбуждения — еще бы, напряженное вышло утро. А укус очень даже болит, но, помнится, когда Диму покусал соседский кот со сварливым характером, было намного больнее…

Дима посмотрел на Леру и глупо ухмыльнулся.

— Болван, — бросила девушка.

Она была в ярости. Она была настолько зла, что, казалось, вот-вот сама начнет кусаться. И за ее бешенством и злостью так легко угадывались обманутые ожидания, досада на напрасно потраченные силы и время.

— Извини, что разочаровал, — процедил Дима и встал. — Ну что, воду понесем или подождем, пока Кирилл загнется? Тебе же не принципиально, в какой очереди?

— Скотина, — едва выговорила Лера и залепила ему пощечину.

Раскрасневшаяся от жара, Лера сидела над костром, придерживая несколько закипающих жестянок с темной, мутноватой водой. Рядом дожаривались на прутиках последние бананы. Отойдя от испуга, Дима сообразил, что срезанная гроздь отлетела к камням и ее можно забрать без риска для жизни: на русло пересохшей реки кобра не претендовала. На вкус мелкие зеленые плоды напоминали мыло, и от них страшно вязало во рту. Рыбалка не удалась, единственной добычей оказался крупный краб, которого зажарили и съели еще до того, как Дима с Лерой вернулись из похода за водой. Теперь его узорчатый панцирь медленно обугливался на краю кострища. Вова, правда, не собирался бросать попытки раздобыть съестное. Он нашел на скалах обрывки рыбацкой сети и теперь сооружал замысловатую ловушку, но на его лице было написано явное сомнение.

Еще в двух посудинах вскипела вода, и Лена палкой отодвинула их в сторону от огня. Кирилл жадно наблюдал за ней, подергиваясь от нетерпения. Не выждав и пары минут, он схватил ближайшую банку.

— Осторожно! — испуганно вскрикнула Лера.

Кирилл зашипел и выронил жестянку с кипятком.

— Не остыло же еще, — раздраженно сказал Антон, на которого попало несколько горячих брызг.

— Я заметил, — буркнул Кирилл и потянул к себе бутылку.

— Не надо, — попыталась сказать Лера и виновато осеклась: Кирилл одарил ее таким взглядом, что едва не испепелил на месте. Сырая стоялая вода громко забулькала, переливаясь в его пересохший рот.

— Да ладно, без разницы уже, — негромко сказал Вова. — Может, хватит дурака валять, а? — спросил он у Кирилла. Тот махнул рукой, не в силах оторваться от питья:

— Сейчас…

Напившись, Кирилл исподлобья, как-то смущенно уставился на рацию. Взгляд у него был странноватый, какой-то расфокусированный и в то же время ужасающе сосредоточенный. Черты здоровяка заострились, и сероватая кожа на некогда круглом лице обвисла глубокими складками.

— Ну что? — не выдержал Антон.

— Сейчас, — повторил Кирилл, тяжело поднялся и, едва переставляя ноги, побрел по уводящей в джунгли дорожке.

Диму охватили дурные предчувствия. Он вдруг понял, что Кирилл не позовет на помощь. Найдется тысяча причин, по которым он не сможет или не захочет спастись, и только Дима будет знать правду: Кох-Наг не отпускает свои жертвы.

Дима тряхнул головой, отгоняя подступающее безумие. Нельзя сваливаться в мистику. Он должен быть холоден, логичен и расчетлив, иначе просто не выживет. Чтобы сориентироваться, зацепиться за ускользающую реальность, Дима покосился на Вову. Тот хмурился, полностью погрузившись в какие-то невеселые размышления. Возможно, они думали об одном и том же: Кирилл уже не может осознать опасность и позаботиться о себе. Кто-то должен выменять его жизнь на свою победу. Только вот найдется ли среди них тот, кто согласится? Или… Дима, сам не понимая, что делает, упрямо мотнул головой. Нет, до такого не дойдет, конечно. Если никто из них не захочет, если они еще большие сволочи, чем кажутся, — что ж, он спасет несчастного дурака сам.