Скелет в шкафу - Анна Владимирская

В этот момент появилось семейство. Аркадия Леонидовича Топчия архитектор Аликова видела не в первый раз, и он всегда производил на нее впечатление танка в дорогой упаковке. В свои пятьдесят лет Топчий был крепышом квадратного телосложения и обладал железным здоровьем. Он любил одеваться в яркие пиджаки и джемпера радужных оттенков – травянисто-зеленого, небесно-голубого, алого. Вот и сейчас на нем был ярко-коралловый джемпер от «Версаче» и апельсиновые сапоги со шпорами. Обычной манерой поведения Аркадия Леонидовича было бесцеремонное, покровительственно-фамильярное отношение к окружающим, поэтому Настя не удивилась, когда он обнял ее и чмокнул в щеку. Обычно так заказчики себя не вели, но алкогольный король поступал подобным образом со всеми. На этой почве с натурами тонкими и деликатными у него порой возникали разногласия. Но Аликова, хоть и была воспитана в других традициях, умела подыгрывать сильным мира сего. Особенно если учитывать, что сопротивляться напору невероятно энергичного Топчия не каждому под силу. А тем более ей нужно было сдать выполненную огромную работу.

– Ну, пойдем! – предложил он всей компании. Они вернулись к входу в особняк, прошествовали по всем комнатам. Топчий обратился к Насте: – Ты не молчи! Ты говори! Ведь ты сдаешь объект, а это практически экзамен. Мы тебя слушаем!

Настя кивнула и с прилежанием отличницы стала проводить экскурсию по особняку для хозяев дома.

– Обратите внимание! В отделке применена многокрасочность в сочетании с величайшим чувством меры: так, мы проходим длинные анфилады парадных комнат. Они построены на контрастах: красный зал, зеленый, мраморный… Этот эффект не мы придумали, мы только повторили прием, который использовался в старину. Двери между помещениями раскрываются настежь, и чередование разнообразных залов создает атмосферу настоящего праздничного шествия. Причем двери по вашему требованию, Аркадий Леонидович, красились в различные тона, как минимум в два, а то и в пять-шесть цветов на дверное полотно. И все это, как оказалось, не выглядит безвкусно или пестро. Точно так же сочетали различные цвета и фактуры материалов на потолках и стенах. Это создает особое ощущение…

– Браво! – захлопал в ладоши Стас Топчий. На нем были джинсы и толстый белый свитер с широким воротом, открывавшим мощную шею. – То, о чем вы нам, не знаю вашего имени, рассказываете, мы видим своими глазами…

– Анастасия, – сообщила Аликова.

– Так вот, Анастасия. Хотелось бы из первых уст, от архитектора, услышать об истории нашего дворца, о том, зачем нам понадобилось вкладывать столько денег в эти развалины, чтоб сделать из них родовое гнездо, – говорил Стас, осклабясь. Ему нравилась Настя, хотя он понимал, что она старше его, и видел золотое обручальное колечко на ее руке. Ему все равно хотелось обратить ее внимание на себя.

Марта, молчавшая, пока говорил ее муж, поддержала сына:

– Да, Анастасия, нам всем хотелось бы услышать историю нашего родового гнезда. Тем более что я уже начала покупать подлинники картин известных живописцев, так что история этого места для нас очень важна!

Настя поняла, что настал кульминационный момент в сдаче объекта, и с милым обаянием, которым она обычно пользовалась как дополнительным инструментом в защите интересов архбюро, начала свой рассказ. Поташев не объяснил сотрудникам, где он добыл информацию об особняке, но сведения были именно такими, какие требовалась заказчикам.

– Итак, из архивных документов стало известно, что в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого века в Одессе поселились несколько семей из влиятельного греческого рода Мавродиных. Многие потомки рода Мавродиных принадлежали к верхушке мировой финансовой аристократии. Вместе с другими греческими родами они создали могущественные семейные кланы и на протяжении нескольких десятилетий практически контролировали средиземноморскую торговлю, в том числе азовские и черноморские порты Российской империи.

– Они были аристократы? – уточнила Марта.

– Если позволите, я вам сейчас все объясню, – продолжила Аликова. – Семья Матвея Пантелеймоновича Мавродина считалась одной из наиболее влиятельных купеческих фамилий в Одессе.

– Ах, купеческих! – разочарованно пробормотала супруга магната.

– Марта! Ты дашь нам дослушать все до конца? – приструнил Марту Васильевну отец семейства.

Получив поддержку от Топчия-старшего, Настя продолжила свой рассказ:

– В конце девятнадцатого века существовала такая практика. Если купец первой гильдии – а Мавродины стали в это время купцами первой гильдии, то есть самыми богатыми, – так вот, если такой купец много жертвовал на нужды города, он имел право подать прошение на пожалование дворянства. За заслуги перед общиной Одессы Матвею Пантелеймоновичу Мавродину было даровано дворянское звание, и семья получила право на собственный герб.

– А я-то думал, почему над входом в дом и здесь, над камином, висит какой-то герб? – не скрыл своего удивления Стас.

– Что же на нем изображено? – спросила любопытная Марта.

– В правой верхней части золотого поля щита изображена отрезанная голова мавра с золотыми серьгами в ушах.

– Серьги прямо как у меня! – осклабился Стас.

– Крест указывает на родину предков Мавродиных, Грецию, голова же – на легенду об их роде, будто бы во время войны греков с сарацинами и маврами один из предков Мавродиных за победы над врагами присоединил к своей фамилии еще и прозвище «Мавро». Щит увенчан дворянским коронованным шлемом, в нашлемнике три страусиных пера, из коих среднее червленое и крайние золотые перья указывают на благородство дворянского сословия. Девиз на золотой ленте червлеными буквами: «Преданностью и любовью». Герб был утвержден Сенатом. – Настя закончила разъяснять символику герба и сама им залюбовалась. Лепщики великолепно выполнили свою работу.

– Вот хорошо, что вы нам разъяснили! А то я гляжу, какие-то кресты, негритянская башка, пух и перья, ни черта не понятно! Бумажка официальная на эту хренотень есть? – спросил хозяин замка.

– Вот все. Все копии архивных документов, – сказала Аликова, передавая бумаги Топчию.

– Я что, и за это должен платить? – поднял бровь Аркадий Леонидович.

– Нет, это наши дополнительные услуги для вас, для нашего уважаемого заказчика. Это бонус! – ослепительно улыбнулась Анастасия, понимая, что наступает момент истины. – Вот акт выполненных работ. Если вас все устраивает, подпишите его, пожалуйста.

Семья Топчий держала паузу. Настя улыбалась, демонстрирую безупречную голливудскую улыбку. Алкогольный магнат сказал, прищурившись:

– При одном условии!

– При каком? – продолжала освещать каминный зал своей белоснежной улыбкой Аликова.

– Что вы и ваш шеф, Алексей Максимович Поташев, приедете к нам седьмого января, на Рождество, на новоселье! – С этими словами Топчий заливисто рассмеялся. Марта захихикала, а Стас одобрительно хмыкнул.

– Непременно! – расцвела новой волной обаяния второй архитектор архбюро.