Песня для кита - Линн Келли

– Это не для меня! Не люблю кирпичи!

Бенни нахмурилась, но подумала и ткнула пальцем в этикетку «Шоколадное» на витрине. Я показала ей, как правильно показывать «шоколад», действительно похожий на «церковь». Теперь и она рассмеялась над своей ошибкой. Жаль, этого не видел мистер Чарльз.

Наконец отсмеявшись, мы взяли по порции шоколадного и фисташкового мороженого, а потом тщательно их перемешали и поделили пополам. Теперь у каждой из нас в вазочке была вкуснейшая шоколадно-фисташковая смесь.

Мы устроились у окна и открыли карту с движением Синего-55. Голубая точка стремительно приближалась к Орегону. Как ему удалось пройти такое расстояние с того момента, когда я в последний раз смотрела на карту?

Бенни встревожилась, как и я, и тоже принялась разглядывать экран с трассой движения нашего судна.

– Может, он притормозит.

– Да, надеюсь, – ответила я. – Всё равно ничего не поделаешь. – Я вздохнула и открыла почтовый ящик: не пришло ли новых писем из дома?

После очередной просьбы написать подробнее, чем просто «у нас всё хорошо», мама продолжала:

Обычно, когда люди говорят «упаду от смеха», это всего лишь образный оборот речи. И на самом деле он значит «мне было чрезвычайно смешно». Но из-за маминого письма я реально упала от смеха. Я сидела на полу под компьютерным столом и утирала слёзы. И каждый раз, пытаясь объяснить Бенни, в чём дело, я снова корчилась от смеха.

Наконец я успокоилась настолько, что смогла встать и показать экран компьютера Бенни, чтобы она прочла мамино письмо, а потом напечатала:

«Она ужасная. Она машет и машет руками, хотя я не могу ничего понять из её жестов. И лучше у неё не получается – только хуже с каждым днём. Не иначе как та книга про сурдоперевод, которую она нашла в библиотеке, описывает какой-то неизвестный мне иностранный язык».

Бенни пожала плечами и написала:

«Все равно она молодец, что захотела научиться».

«Какая же она молодец, если даже не обращает внимания, когда я говорю ей, что ничего не понимаю? Какой смысл учиться, если у неё получается так плохо?»

Бенни прочла мой ответ и написала:

«Наверное, не намного хуже, чем если бы ты говорила с китом?»

Бенни предложила пойти поплавать в тот день, когда у нас будет стоянка в Ледяной Гавани. В бассейнах не будет такой толкучки, потому что многие захотят сойти на берег. Хорошо, что бабушка посоветовала мне взять с собой купальник. Я как-то не собиралась загорать на лайнере, совершающем круиз по ледникам и фьордам, но бассейны на палубе были с подогревом. Бабушка сама не плавала, но ей нравилось валяться у бассейна с книжкой, отдыхая после зумба[4].

Бенни угадала: в бассейне почти никого не было. Несколько человек сидели возле теплой ванны, и ещё один пассажир с банкой пива загорал на надувном кресле в бассейне.

Я нырнула и проплыла вдоль бассейна, а потом легла на спину и расслабилась. Я успела соскучиться по плаванию. Когда мы жили на побережье, то постоянно бултыхались в воде. Мы с Тристаном либо качались на волнах, либо ходили плавать в протоках, если вода в заливе была холодной. Отдаваясь на волю течения, мы медленно дрейфовали вдоль берега, пока наш дом не превращался в яркую точку на горизонте. Тристан никогда не забывал прихватить немного мелочи в застёгивающемся кармашке плавок, чтобы мы могли купить себе по мороженому и подкрепиться по дороге домой.

На меня плеснули водой, возвращая на круизный лайнер. Бенни рассмеялась и ринулась наутёк. Я скроила злобную гримасу, но когда плеснула в ответ, ей стало не до смеха. Она успела нырнуть, пока её не накрыло волной, но я дождалась, пока она поднимется, чтобы глотнуть воздуха, и на этот раз не промахнулась. Не дожидаясь, когда она отфыркается и ответит, я набрала полные лёгкие воздуха и под водой понеслась на другой край бассейна. Тут я выскочила из воды и подняла руку, призывая Бенни остановиться.

– Ты это чувствуешь? – спросила я.

– Что? – Она пожала плечами. На всякий случай она всё же отодвинулась, как будто опасалась, что я снова плесну в неё водой.

Я положила ладонь на водную поверхность. Её что-то приводило в движение, помимо нашей возни и вибрации корабельного двигателя, ритмичное и размеренное, как музыка. Это не могли сделать мы или тот человек на надувном кресле. Что-то невидимое колебало воду, как динамик радиоприёмника.

– Музыка! – показала я Бенни. Мы так часто обсуждали пение китов, что она отлично знала этот жест.

– Ах, это. – Она показала на что-то позади плавающего кресла. Мне пришлось проплыть несколько метров, чтобы увидеть, о чём она говорит. Возле надувного кресла на воде плавал бело-голубой цилиндр.

Бенни подплыла ко мне и снова показала на него, повторив:

– Музыка.

Акустическая колонка. Судя по тому, что к ней не тянулись провода, она работала от блютуса. Мои родители купили такую и повесили на стенке в душе на присосках.

Мужчина в кресле пристроил телефон в держателе на подлокотнике. И от него музыка передавалась на колонку.

Я показала Бенни «купить» и «здесь», имея в виду, можно ли купить колонки в магазине сувениров на борту. Она покачала головой: нет.

Наше судно продолжало движение, минуя горы вдали. Но скоро предстояла стоянка в Ледяной Гавани. Бенни махнула рукой, привлекая моё внимание, но я подняла ладонь: погоди. У меня начал складываться план. Я подумала, что можно бросить в воду колонку, чтобы включить через неё песню для Синего-55. А вдруг получится? Файл с песней всё время был при мне. Я не расставалась с песней ни на минуту. Я не просто помнила её наизусть – вернее, те колебания, которые ощущала, прижимая ладонь к динамику. Я хранила звуковой файл в своём телефоне. И я смогу включить песню для него, если только попаду туда, где он будет плавать.

Если бы я додумалась до того, что мне понадобится колонка, то запросто могла взять её с собой из дома. Настроить передачу с телефона и бросить в воду колонку со связью блютус. Или на крайний случай добыла бы необходимые детали из «Адмирала», так и стоявшего в туалете. Собрала бы из них колонку, загерметизировала каким-то образом…