Побег в пустоту - Дарья Кожевникова

Почему бы ей было просто не взять у старушки номер ее телефона? Теперь оставалось только недоумевать по этому поводу и сожалеть об упущенной возможности, потому что в последние дни Ире катастрофически не хватало времени. Но как бы она ни была занята, а через неделю в назначенный срок как штык была у ставшего знакомым подъезда. Старушка тоже не подвела, уже сидела на скамеечке и даже высматривала Иру. Заметив, помахала рукой: «Давай сюда, новости есть!» Ира невольно ускорила шаг.

— Здравствуйте! Ну вот и я. А это вам гостинец с моих барышей. Как будете чай пить, так тоже помянете ту женщину, что разбилась.

— Ну спасибо. Так бы, может, и не взяла, но уж помянуть… — старушка приняла от Иры пакет с роскошной коробкой конфет и печеньем. Подвинулась: — Присядь, отдохни чуток.

— Да мне особо некогда сидеть, — Ира все-таки приняла приглашение, нетерпеливо присев на краешек. — Так как, узнали вы что-нибудь?

— Как же не узнать? Подружку Серегину Раей зовут. Да вот только Милка говорит, разладилось у них что-то в последнее время. Раньше она часто к нему захаживала, у нее даже ключ от квартиры был, а теперь ее что-то не видно стало. Может, конечно, вся в делах, по мастерским своим да по заграницам. А может, и кошка какая между ними пробежала, такое тоже бывает. Но его-то самого об этом спрашивать бесполезно, он человек закрытый. А дома теперь и вовсе редко бывает после того случая. Так что тебе, оказывается, еще повезло, что ты его тут застала.

— Так, может, и Рая оттого не заезжает к нему? Что он сам тут почти не живет?

— Да нет, соседка рассказывала, что случайно слышала их последний разговор на площадке. Так он говорил с ней, почти не разжимая зубов, и даже просил какие-то бумаги забрать, чтобы у него дома больше не валялись. Может, он все никак после того случая не может отойти, а может, и впрямь из-за чего-то рассорились.

— Да, — согласилась Ира, вдруг сообразив, о каких «бумагах» шла речь. Но старушке она не стала это озвучивать, решила перейти к главному вопросу: — А имя той женщины вы у своей Милы узнали? Которая погибла? Я ведь в основном сюда пришла из-за этого.

— А, ну да, конечно! Только не знаю, есть ли это имя в православном календаре. Но это ты в церкви спроси, когда будешь подавать записку. Там женщины все знают. И если нет, то подскажут, как ее вместо этого правильно называть.

— Так про кого спрашивать-то?

— Милка говорит, Анжелой ее звали. Анжеликой, значит. Вот я и не знаю, православное это имя или нет?

— Хорошо, я в церкви спрошу, — узнав все, что ей было нужно, Ира поднялась. — Спасибо вам за все! Без вашей помощи я так и маялась бы в неизвестности относительно той купюры. Ничего бы узнать не смогла! Хорошо, что вы мне здесь встретились.

— Да что уж там, ладно. Мне и не трудно было.

— И все же еще раз спасибо. И до свидания, — Ира на прощание улыбнулась старушке. А потом устремилась к себе домой, захваченная теперь совершенно другими мыслями. Но, строя свои планы, все-таки не забывала о том, что надо будет в ближайшие дни сходить и подать записку за упокой разбившейся Анжелики.

* * *

Несколько дней Влад был само обаяние и предупредительность и даже, прибегнув к самому надежному способу вернуть себе Ликино расположение, Феде внимание уделял. А у Лики не лежала к нему душа! Она вернулась в их общую спальню, но только ради того, чтобы не нагнетать домашнюю атмосферу. Она предпринимала усилия, чтобы казаться такой же, как и была. Замечал ли что-то при этом Влад или нет, но виду не подавал. Со стороны могло показаться, что они счастливы, как никогда. На самом же деле у Лики было ощущение надвигающейся грозы, когда даже тучи еще не видны, но уже непостижимым образом меняется воздух. Она понятия не имела, откуда и чего ей ждать, так что пока просто держала ухо востро. Ей к этому было не привыкать, в прежние времена не раз доводилось оказываться в подобных ситуациях. Даже в детдоме, когда кто-то из ребят пытался подстроить ей гадость после какой-нибудь ссоры. Но ее и тогда редко удавалось застать врасплох. Однако тогда она могла предвидеть какие-то действия своих недругов, а теперь было сложнее, потому что она совершенно не представляла, чего можно было ожидать от Влада. Не забывала о том, что у него находится Анжелкин паспорт, который ей до сих пор не удалось отыскать. Но дальше что? Догадается ли Влад, какая именно опасность кроется в этом документе для Лики? И что ему это даст, кроме возможности ее шантажировать? Ничего! Потому что Влад был ей никем, и что бы с ней ни случилось, а он при этом все терял. Поиграв в идеального семьянина, он снова раскрепостился, отстранился от Феди, начал куда-то уезжать. Лика не спрашивала куда, ей это было безразлично. Хотя несколько раз он ей звонил из «Афродиты» с ее характерным шумом тренажеров, словно желая отвести от себя любые подозрения в измене.

Так, с легким и непонятным холодком на душе, Лика дожила до конца недели. Работая над очередным заказом, тоже иногда наведываясь в «Афродиту», а еще занимаясь с Феденькой, со своей отрадой. С тем единственным человечком на земле, который, кажется, ее все-таки полюбил, осуществив таким образом давнюю и самую заветную мечту Агафьи Молчановой. Это был ее, Агафьин, рожденный ребенок! Тот самый, что бездыханной куклой обвис на руках у врача! А потом его уносили, и она смотрела ему вслед сквозь пелену катящихся слез. Но после этого он чудесным образом все-таки воскрес и быстро вырос, вернувшись к ней. Сын! Лика все чаще его так называла, заставляя Влада раздраженно морщиться, а Федьку — затихать, опуская глаза. О чем он при этом думал? Лика не выпытывала. Ей важны были не слова, а его отношение. Которое сказывалось, например, в том, что, когда она приезжала за ним в школу, он почти сразу отрывался от стайки своих приятелей и шел к машине, не обращая внимания на шуточки, если таковые иногда летели ему вслед. Это дорогого стоило, особенно учитывая его подростковый возраст! И трогало Лику до глубины души. Так, что она прямо расцеловала бы Федьку! Но, идя ему навстречу, воздерживалась делать это на глазах у его одноклассников: у них, у подростков, свои правила и отношения. И не стоило становиться провокатором, вмешиваясь в них без необходимости.

— Ну, как отучился? — поинтересовалась она, встречая его возле машины в пятницу.

— «Трояк» по литературе, — буркнул он, бросая на заднее сиденье свою школьную сумку. — Извини, старался. Но как уж смог!

— А что ж так плохо-то?

Этот голос заставил обоих вздрогнуть и развернуться. Федьку — с удивлением, Лику — с захлебнувшимся от волнения сердцем. Откуда Сергей мог здесь взяться? Как подошел к ним так близко и незаметно? У нее даже в горле пересохло, так, что она ни слова сейчас не смогла бы сказать. Федька выручил, буркнув:

— О, здрасте! А сами что, по литре отличником были?

— Зачет тебе по контратаке, приятель! — Сергей сдержанно улыбнулся, не сводя с Феди глаз. — Нет, не стану врать, не был.

— Тогда и не наезжай на ребенка, — чуть отдышавшись, вступила в разговор Лика. — Ты какими судьбами здесь оказался? Ведь говорил, что уедешь.