Меч тамплиеров - Пол Кристофер

Позади руин дворца на склоне холма виднелись остатки нескольких хозяйственных построек, а за ними декоративный сад, заброшенный и заросший. Единственным зданием, которое выглядело неповрежденным, оказалась маленькая сараюшка с навесом, сиротливо притулившаяся на краю ряда огромных, но давно неухоженных клумб. Должно быть, сторожка садовника. Окаймляла поместье ореховая роща, а еще дальше вздымались бурые откосы Апеннин.

Холлидей стоял посреди бывшей часовни. От стен остались два-три ряда камней, пол просел, подмытый дождевой водой.

Очень часто, оказавшись в исторических местах, Джон слышал голоса из прошлого. Игра воображения, а отнюдь не сумасшествие, как могло бы показаться некоторым. Так, на мосту Бёрнсайд в Антиетаме он, казалось, ощутил тяжелые шаги марширующих людей и стук конских копыт, когда северяне и южане готовились вступить в самое кровопролитное сражение Гражданской войны Соединенных Штатов. Прогуливаясь по Елисейским полям в Париже, он слышал рокот немецких танков, прошедших там парадной колонной в сороковом году. Но в развалинах виллы Монтесано даже зыбкие тени прошлого отказались его посетить. Воистину мертвое, выжженное дотла место…

— Вы были правы, — сказал он Пэгги. — Зря мы сюда ехали. Только время попусту потратили. Ничего здесь нет.

— Не спешите с выводами, — ответила она. — Посмотрите лучше туда!

Джон проследил за ее рукой и увидел невысокого, слегка сутулого мужчину в монашеском одеянии, приближающегося к ним со стороны зарослей грецкого ореха. В руке он нес плетеную корзину. Белый хабит[99]с черным прямоугольным передником — отличительную черту цистерцианского ордена — не узнать было невозможно. Этот монашеский орден основал святой Альберик из Сито, духовный наставник рыцарей-тамплиеров и автор послания, зашифрованного при помощи золотой оплетки меча и «De laudibus novae militiae».

Они спешно покинули развалины и встретили монаха, когда он выбрался из кустарника и подлеска на открытое пространство. Судя по седым волосам, свисавшим из-под широкополой соломенной шляпы, очкам с толстыми стеклами и морщинистому лицу, им навстречу шагал старик лет семидесяти — слишком молодой, чтобы оказаться свидетелем преступления Лютца Келлермана. В сороковые годы прошлого века он мог быть разве что маленьким ребенком.

Увидев их, священнослужитель улыбнулся и поставил на землю наполненную грецкими орехами корзину.

— Il mio nome е Fratello Timothy. Lo posso aiutare?[100]— произнес он мягким, немного хриплым голосом.

— Parla inglese?[101]— спросил Холлидей. Он неплохо владел итальянским, тогда как Пэгги могла разве что заказать пиццу и бутылку пива в кафе.

— Да, конечно, — на отличном литературном языке ответил брат Тимоти.

Подполковник решил не ходить вокруг да около.

— Это вилла Монтесано, где в сорок третьем году нацисты сожгли церковные архивы?

— Да, — кивнул цистерцианец.

— Ими командовал Лютц Келлерман, большая эсэсовская шишка?

— Он не представлялся, мистер…

— Холлидей. Док Холлидей.

— Ага! Очень приятно. А ваша спутница?

— Меня зовут Пэгги, — ответила журналистка. — Пэгги Блэксток.

— Ага! — повторил брат Тимоти. — Очень интересная фамилия. Черные чулки — принадлежность костюма благородного сословия в семнадцатом столетии в Англии. Тогда как синие чулки были более простонародными, для бедноты. Возможно, здесь нужно искать происхождение вашей фамилии? — Он показал на стоящую в траве корзину. — Я собирал грецкие орехи для научных опытов. Меня интересует использование препаратов, изготовленных из орехов, для снижения кровяного давления. Думаю, вы расскажете мне, что здесь делаете.

Последнюю фразу он произнес не с вопросительной, а с утвердительной интонацией. Личность монаха заинтересовала Холлидея с первого мига встречи — рассуждения об этимологии слов и увлечение естественными науками выдавали в нем весьма разносторонне образованного человека, а вовсе не деревенщину и простачка. Подполковник решил держать с ним ухо востро и не болтать лишнего.

— Быстро не получится, — сказал он после легкого раздумья.

— Я — усталый старик, — сказал брат Тимоти, поднимая корзину. — Мне нельзя слишком долго находиться на солнцепеке. От этого у меня отекают ноги, будто два свиных окорока. Предлагаю вам выпить по чашечке чая в тени. Я тут держу кое-какой инвентарь в доме садовника.

Монах зашагал вперед. Американцы переглянулись и последовали за ним.

Сторожка, замеченная ими раньше, оказалась крошечным домиком — всего одна комната — с окнами в каждой стене. Вдоль стен теснились стеллажи с цветочными горшками, а на полу из плотно подогнанных булыжников лежал плетеный коврик. Брат Тимоти обустроился в углу, под окном на маленьком столике стояли старый закопченный чайник, несколько чашек, блюдца. На деревянной тарелке желтели маленькие продолговатые лимоны, а в сахарнице хватало белых кубиков рафинада. Над кухонным столом висела книжная полка. Холлидей прочитал название на одном из корешков: «Nova genera et species plantarum»[102]Александра фон Гумбольдта и Эме Бонплана. А рядом стоял итальянский выпуск «Словаря практикующего садовника» Джорджа Николсона.

Комната, похожая больше на каморку, пахла сосновым лесом и горячей глиной. Монах указал гостям на два стула и обитую кожей оттоманку, а сам поставил чайник на походную горелку и разжег керосин.

Пэгги устроилась на оттоманке, мужчины сели на стулья.

— Мы здесь из-за меча, — сказал Холлидей.

— Меча? — Лицо брата Тимоти приняло вежливо-любопытное выражение.

— Меча крестоносца, найденного Амадео Маури в руинах Помпей. Позже дуче, Бенито Муссолини, подарил его Адольфу Гитлеру.

Цистерцианец рассмеялся:

— Почему меч крестоносца нашли в Помпеях? Извержение Везувия произошло в семьдесят девятом году нашей эры, за тысячу лет до Крестовых походов. И почему это вообще известный итальянский археолог должен был что-либо, найденное при раскопках, отдавать Муссолини или этому головорезу Гитлеру? Боюсь, кто-то ввел вас в заблуждение выдуманными историями.

— А может, это вы рассказываете мне истории? — серьезно ответил Холлидей. — Французские хроники свидетельствуют, что орден Храма был основан Гуго де Пейном, шампанским рыцарем. Но некоторые историки утверждают, что Гуго де Пейн был на самом деле итальянцем, Хьюго де Паганис из Ноцера-дель-Пагани, что в Кампании, столица которой, как известно, Неаполь. Если ехать по прямой, то от Ноцера до Помпей всего-навсего пятнадцать миль, а вдоль побережья — чуть больше, но любой, кто избрал бы эту вторую дорогу, непременно проехал бы мимо Помпей по пути к Неаполю. То есть меч очень легко мог оказаться там. И гораздо позже извержения Везувия.