Учимся говорить по-русски. Проблемы современного языка в электронных СМИ - Коллектив авторов

отвечают, что они используют, пусть даже в измененном виде, такую лексику: ни х*я себе; нах!; 3,14 здец.

Пунктуация очень свободная, а нередко и вовсе игнорируется пользователем. Сложные предложения используются реже, чем простые. Широко распространены неполные предложения, активно используется инверсия.

Набор предложений и слов заглавными буквами воспринимается аудиторией крайне отрицательно: «Чего кричишь?!»

Среди множества изменений текстового целого, к которым привело появление интернет-общения, можно отметить вещественную реализацию диалогичности, той диалогичности, о которой писал ещё Бахтин: «Язык живет только в диалогическом общении пользующихся им. Диалогическое общение есть подлинная сфера жизни языка. Вся жизнь языка, в любой области его употребления (бытовой, деловой, художественной и других) пронизана диалогическими отношениями» (Бахтин 1979: 212).

Любой текст — это сочетание разных текстовых структур, в нем обычно имплицитно представлена диалогичность. В интернет-тексте эта диалогичность дана не только имплицитно, она нередко явно реализована посредством разных прямых вопросов, обращённых к читателю, и далее в полной мере проявляется в комментариях читателей. Комментарии — это продолжение текстового целого, важное продолжение, и это одно из главных отличий электронного текста от текста, воспроизведенного на бумаге.

Диалог в комментариях часто оказывается важнее самой информации в тексте, очень часто читатели обращаются к тексту только потому, что под ним много комментариев. Дискуссия после материала показывает, что тема востребована и интересна.

«Механизм взаимоотношения текста и аудитории основывается на напряженном взаимоборстве. Слушатель постоянно стремится определённым образом идентифицировать текст со своей памятью. Текст же в свою очередь постоянно врывается в память и трансформирует её. Диалог этот имеет напряжённодраматический характер и в предельном своём воплощении тяготеет к взрыву» (Лотман 2002: 174–175).

Взрыв этот в пространстве Интернета имеет вполне вещественное воплощение и носит имя холивар (от англ. holy war, священная война). Холивар — жаркая, не всегда корректная дискуссия по теме, заявленной в тексте.

Свобода самовыражения личности в Интернете, анонимность пишущего, ориентированность на непосредственный диалог являются не только положительными факторами, позволяющими пишущему раскрывать свой творческий потенциал, но также снимают многие общепринятые для публичного общения ограничения, такие, например, как этические и этикетные.

Тогда мы имеем дело с вербальной агрессией или с созданием так называемой «смеховой» ситуации в коммуникации, когда речевое поведение одного из коммуникантов выходит за границы «приличий», но не несёт в себе интенция оскорбления.

Можно сказать, что Интернет — это особый мир и, чтобы выжить в нем, мы должны стать «особыми» людьми, освоить правила присутствия в этом пространстве.

Для создателей интернет-текста необходимы базовые лингвистические навыки, владение материалом по теме статьи, языковая и интерактивная компетентность.

Литература

Барт Р. Мифологии. — М., 1996.

Бахтин М. М. Проблема речевых жанров // Бахтин М. М.

Эстетика словесного творчества. — М., 1979. — С. 212.

Голубицкий Сергей. От Лузлов к Чёрной тетраде: печальная эволюция форумных активистов. URL: http://computerra. ru/9447

Копнина Г. А. Речевое манипулирование. — М., 2014.

Лотман Ю. М. История и типология русской культуры. — СПб., 2002.

Я. Л. Скворцов (Московский государственный институт международных отношений)

К вопросу о культуре русской речи

Казалось бы, последние три-пять лет стало грех жаловаться на невнимание государства и общества в целом к проблемам русского языка, ведь усилия по сохранению чистоты родной речи, повышению грамотности населения предпринимаются постоянно: это и ставший традиционным тотальный диктант, ежегодно проводимый как в России, так и во многих странах мира (судя по оценкам организаторов, круг участников акции неуклонно расширяется), и проведение тематических годов русского языка, русской литературы. Только за последние несколько лет были созданы правительственный совет по русскому языку, создающий за рубежом целую сеть центров «Институт Пушкина», и Общество русской словесности, возглавляемое Предстоятелем Русской Православной Церкви (а это — только федеральный уровень; есть и инициативы «на местах»). Целый ряд отечественных издательств занялись проектами по созданию современных словарей — словарей XXI века, а в структуру ЕГЭ по русскому языку вернули сочинение…

Но несмотря ни на что, и лингвисты, и учителя, и в целом неравнодушные граждане продолжают бить тревогу по поводу состояния современного русского языка, уровня культуры речи. Роль СМИ — как «охранная», духовно-просветительская, так и популяризирующая или даже «насаждающая» жаргонную, просторечную лексику — становится одной из наиболее популярных тем вокруг данной ситуации. Попыткой разобраться в том, что же у нас происходит с русским языком, стала и нынешняя научно-практическая конференция факультета журналистики МГУ «Учимся говорить по-русски. Проблемы современного языка в электронных СМИ».

Замечу, что означенная дискуссия давно вышла за рамки строго профессионального «разбора полетов». Подобно тому, как курение подразделяется на активное и пассивное, так и журналистика уже перестала являть собой закрытый клуб, ограниченный стенами одной «курилки». Производимый профессиональными журналистами контент, задаваемые направления общественного дискурса неизбежно переходят и в иные, немедийные плоскости обсуждения. Посему весьма распространенный тезис про «телевизор не смотрю, газет не читаю» ни в коей мере не выводит занимающего столь категоричную позицию субъекта за рамки задаваемого медиа информационного поля.

Стоит ли повторять, что появление так называемых «новых медиа», не только создающих собственные смыслы, но и ретранслирующих темы и сюжеты медиа «традиционных», лишь усиливает и углубляет эту тенденцию глобального проникновения СМИ в жизнь современного общества. Проникновения как сюжетного, так и языкового, лексического.

«Невозможно не осознавать влияния СМИ, особенно электронных — радио и телевидения, на формирование современного образа жизни и на язык. По данным исследований, в последние десятилетия 70–80 процентов массовой социальной информации потребители получают по каналам радио- и телевещания и лишь 20–30 процентов — через печатные и периодические издания. Электронные СМИ на рубеже XX и XXI веков получили возможность во всех возрастных слоях миллионных масс людей формировать языковые нормы. Многие исследователи и журналисты оценивают это формирование как негативное. Но самое худшее — загрязненность современного языка огромным числом необоснованных заимствований, иностранных слов и фраз-паразитов. Речь становится все менее осмысленной. Волнует и то, что большинство людей употребляет некий минимальный набор фраз, штампов, утверждений, которые механически заимствуются из СМИ и бездумно повторяются» (Клочкова 2016: 78).

Заметим, что указанное повторение, ретрансляция могут происходить как бездумно, так и вполне осознанно. Равно как и заимствования являться могут не только неуместными, т. е. не приносящими в лексическое пространство ничего нового по сравнению с исконными словами, так и вполне оправданными, закономерными.

«Уместными следует считать заимствования, которые заполняют абсолютные лексические лакуны, чаще всего в специальных терминологических системах ‹…› Возможно, что первое вхождение в новую лингвистическую среду «ненужных» заимствований является результатом речевой небрежности или недостаточного знакомства говорящего с лексическими ресурсами родного языка. Если информация по какой-либо теме была получена человеком