Мстислав Удалой. За правое дело - Станислав Чернявский

Константин попросил для Ярослава прощения. Оно было даровано победителями. Заключили мир. Ворота Переяславля открылись, Ярослав «одарил князей и новгородцев великими дарами». Мстислав Удатный, «не входя в город, принял дары, послал в город и забрал свою дочь, жену Ярослава, и всех новгородцев, оставшихся в живых, и тех, кто был в войске Ярослава, и расположил свой стан за городом». Ярослав обратился с мольбой к Мстиславу, прося вернуть супругу:

– Чего не бывает между князьями? А меня по справедливости крест наказал.

Разозленный на зятя Мстислав не пускал дочь. «И, простояв всю ночь, князья разошлись в разные стороны: Константин ко Владимиру, а Мстислав к Новгороду, Владимир к Смоленску, а другой Владимир к Пскову, победив сильные полки и добыв себе честь и славу».

Победа в Липицкой битве – важнейшая веха новгородской истории, полагает Фроянов. «Она явилась переломным моментом в отношениях Новгорода с князьями Владимиро-Суздальской земли, – пишет этот исследователь. – Более чем полувековой их натиск был остановлен». Кроме того, Новгород укрепил свое положение главного города в волости и отстоял ее целостность. Великим князем на севере сделался Константин Мудрый, иначе Добрый (1216–1218), владения которого включали Ростов, Владимир-на-Клязьме и Суздаль, то есть все три столицы Северо-Восточной Руси.

Мстислав внимательно следил за событиями в Прибалтике, и как только позволили обстоятельства, вновь попытался развязать «эстонский узел».

Мы встречаем известие о походе новгородцев к Риге, который не дал результата, а также о большой войне с эстами и какой-то «литвой». Заметим, что часть эстов уже выступает против русичей и зовет на помощь немцев. То есть немцы сумели представить свой проект для части прибалтов в выгодном свете, а русским осталось только возмущаться да отбиваться. «Воеваша Литва по Шолони, – замечает Псковская летопись, – Новгородци жи поидоша по них, и не согнаша их, и оттоле поидоша на Чюдь к Медвежей Голове, со Псковичи и со Князем Володимером; Чюдь же начала с поклоном высылати лестию; а к Немцам послаша». Это значит, что немцы после возвращения Владимира Псковского на Русь сочли договор о разделе земель в Прибалтике утратившим силу и возобновили полноценную войну с Новгородом и Псковом. Эстонские общины и часть балтов (Талавская область у летов, которых летописец, не вникая, зовет «литвой») посчитали господство русских невыгодным для себя. Причины мы уже называли. Русичи брали дань, но не умели защитить. Общины Оденпе и Талавы предпочли покориться рижскому епископу или меченосцам, чтобы платить кому-то одному. Эта шкурная позиция не принесла в перспективе успеха балтам, но осложнила ситуацию для Руси.

Мстислав Удатный был этим обеспокоен. Князь сделал много и для обороны, и для наступления. Он создал несколько оборонительных линий против литвы, балтов и немцев, первая из которых, внутренняя, включала Псков и Великие Луки. Будет и внешняя. Сегодня мы назвали бы это эшелонированной обороной. Но он еще и атаковал.

Удатный активно готовил войска для сражений в Прибалтике. А также помогал своему брату Владимиру, который правил во Пскове, и приказал готовиться к войне с германцами. Кроме того, опытный дипломат Удатный сговорился с частью балтийских племен о союзе. В летописи об этом не сказано, но в «Хронике» Генриха Латвийского содержатся откровенные пассажи на этот счет.

Владимира Псковского уговаривать не пришлось. Князь превратился в яростного врага ордена и зарекомендовал себя храбрецом.

Конфликт с орденом меченосцев и рижским епископом нарастал. В 1216 году новгородцы пришли за данью в Талаву. Впрочем, у Генриха дана другая дата – 1217 год, но события, судя по всему, смещены, а причины и следствия поменялись местами. «Пришли… русские, по обычаю, в землю лэттов Толовы собирать свой оброк и, собрав его, сожгли замок Беверин, – пишет Генрих. – И увидел Бертольд, магистр венденских рыцарей, что русские готовятся к войне, потому что жгут замки лэттов, послал людей, захватил их и бросил в тюрьму. Когда, однако, пришли послы от короля новгородского, он освободил пленных и с почетом отпустил в Руссию». Король новгородский – это Мстислав Удатный. Немцы полагают, что он готовится к войне. И совершенно правы. К тому времени они подчинили граничившую с Псковщиной эстонскую область Унгавнию. Мстислав собирался ее отбить.

Сам князь в поход не пошел, но снарядил большое войско из новгородцев и псковичей, во главе которого поставил брата – Владимира Псковского.

В русских хрониках сообщается об этом походе очень кратко, хотя не без хвастовства. «И с Немцы бишася, – говорит Псковский летописец, – и убиша две воеводе, а третьяго руками яша, а лошадей отняли семь сот, и придоша все здравии». (К слову, впоследствии в аналогичных выражениях будут описаны походы Довмонта против немцев.) Насчет «все здравии» – очевидная ложь. Потери у русских были, да еще какие.

В «Хронике» Генриха Латвийского всё рассказано об этом очень подробно (см. главу «Восемнадцатый год епископства Альберта»). Действие драмы начинается в 1216 году, то есть вскоре после битвы на Липице. И заканчивается в 1217-м.

«Русские из Пскова разгневались на жителей Унгавнии за то, что те, пренебрегши их крещением, приняли латинское, и, угрожая войной, потребовали у них оброка и податей, – сообщает Генрих Латвийский. – Жители Унгавнии стали просить у ливонского епископа и братьев-рыцарей совета и помощи в этом деле. Те не отказали им, обещали вместе жить и вместе умереть, подтвердивши, что Унгавния, как до крещения всегда была независима от русских, так и ныне остается независимой». Столицей этой области был знаменитый город-крепость Оденпе (Медвежья Голова). Вокруг этой крепости и развернулись бои. Владимир Псковский поднялся с большим войском «русских псковичей» (Ruthenorum de Plescekowe) и вторгся в Унгавнию, встал на горе Оденпе и направил во все стороны карательные отряды. «И стали они жечь и грабить весь край, перебили много мужчин, а женщин и детей увели в плен». Один немецкий купец, Исфрид, лишился товаров, бежал в Ригу и сообщил о вторжении епископу и братьям ордена меченосцев. Следом за ним явились уцелевшие эстонские католики. «И пришли… жители Унгавнии… просить помощи против русских», – говорит Генрих Латвийский. Речь идет не обо всех жителях, а именно о католиках. Балтийские вождества раскололись, кто-то принял сторону русских, кто-то немцев, брат шел на брата. За немцев была в основном верхушка: те, кто хотел стать феодалом и обратить соплеменников в зависимое сословие. Ренегаты частью бежали, а частью собрали своих сторонников и укрепили замок Оденпе «против русских и против других народов, до тех пор еще не крещенных».

Псковичи не имели сил для осады и удалились. Немцы тотчас прислали подкрепления своим сторонникам, а в Оденпе ввели гарнизон.

Жители Унгавнии устроили контрнабег, «чтобы отомстить русским». Эсты-католики «поднялись вместе с епископскими людьми и братьями-рыцарями, пошли в Руссию к Новгороду (Nogardiam) и явились туда неожиданно, опередив все известия, к празднику крещения [6 января 1217 года], когда русские обычно больше всего заняты пирами и попойками. Разослав свое войско по всем деревням и дорогам, они перебили много народа, множество женщин увели в плен, угнали массу коней и скота, захватили много добычи и, отомстив огнем и мечом за свои обиды, радостно со всей добычей вернулись в Одемпэ». Затем эсты вместе с немцами напали на ливов и летов из числа тех, что не хотели принять крещение и надеялись на русских. Земли язычников были разграблены.