А жизнь так коротка! - Владимир Колычев

– Фактов не будет...

– Тогда нечего трепать языком... Итак, вы утверждаете, что гражданин Баулин не причастен к перестрелке в больнице?

– Совершенно верно, – кивнул Малютин и посмотрел на Михайлова. Ни одна черточка не дрогнула на его лице. Хорошо, когда такой опер не враг тебе, а союзник...

– Ладно, Баулина отбрасываем в сторону, – согласился прокурор. – Тогда кто же хотел убить Булатникова?

– А сам киллер и хотел. Без чьей-либо команды... Ведь у него могли быть на это личные причины?

– Вполне... А попытка убить самого киллера?

– Киллер явно профессионал. И наверняка он состоял в некой организации. И своим поступком поставил эту организацию под угрозу провала. Вот его и хотели убрать. Но телохранители Баулина воспрепятствовали этому... В данный момент мы направляем все усилия на то, чтобы выйти на тайную преступную организацию. Сомнений быть не может, преступления будут раскрыты. Общественность этого требует, закон...

– Смотря что понимать под общественностью... – неожиданно подал голос Михайлов.

– Не понял... – удивленно посмотрел на него следователь.

– Если общественность – это Баулин Борис Петрович, тогда она действительно желает, чтобы преступление было раскрыто, – слова опера источали яд. – Только, конечно, преступником должен быть кто-то другой, а не он...

– Что вы хотите этим сказать? – помрачнел прокурор.

– А то, что гражданин Баулин, он же бандитский авторитет по кличке Баул, преступник...

– Это бездоказательно... – закусил губу Малютин.

Ему было обидно осознавать, что из союзника Михайлов стал вдруг врагом.

– На оперативном уровне доказательств выше крыши, – криво усмехнулся опер. – Баулин преступник вообще и в частности по расследуемому нами делу... Это он дал команду застрелить гражданина Булатникова...

– У вас есть доказательства? – уже совсем убито спросил прокурор.

И зыркнул взглядом на Малютина. Ведь, казалось, все шито-крыто, а тут нате вам...

– Вот...

Михайлов достал из папки два исписанных листа и протянул прокурору.

– Что это?

– Заявление гражданина Бугунова Алексея Ивановича...

– Какого еще Бугунова?

– Бугунов Алексей Иванович, он же бандит по кличке Бульдозер, правая рука такого же бандита по кличке Баул... Короче, Бугунов лично получил от Баулина приказ ликвидировать гражданина Булатникова. Приказ выполнен не был. Поэтому Бугунов боится за свою жизнь. И вот заявление. Он признается в соучастии в преступлении и обращается в органы правопорядка с просьбой обеспечить ему личную безопасность...

– А где он сам, этот Бугунов? – Малютину было не по себе.

Вот она, козырная карта, которой так боялся Баулин...

– Не знаю, – пожал плечами Михайлов.

– А как же мы можем обеспечить ему безопасность, если его нет? – нервно спросил прокурор.

И в это время раздался телефонный звонок. Он взял трубку.

– Слушаю, Пахмутов...

Малютин не слышал, что сказал его шефу человек на том конце провода, но лицо прокурора вытянулось, в глазах появилось напряжение.

– Хорошо, разберемся, – уныло вздохнул он и положил трубку на рычаги телефонного аппарата.

– Вы, товарищ майор, останьтесь, – он многозначительно посмотрел на Михайлова. – Остальные свободны...

Малютин шел к двери на подкашивающихся ногах. Его трясло.

Баулин организатор покушения на Булатникова. И от этого факта уже не отвертеться. А еще этот таинственный звонок, после которого прокурору вдруг захотелось остаться с Михайловым наедине. А вдруг он сейчас выписывает ему ордер на арест Баулина?..

Малютин сам не мог изменить ход событий. Но Баулин по-прежнему всесилен. И ему нужно срочно сообщить о заявлении Бульдозера...

Следователь добрался до своего кабинета, закрылся на ключ и схватился за телефон. Но дозвониться до порученца Баула не смог: телефон был отключен. Он кинулся в соседний кабинет, но и там то же. Скоро он выяснил, что в прокуратуре отключены все телефоны. Авария на линии. Она произошла сразу после того, как прокурор переговорил с неизвестным...

Малютин покинул здание прокуратуры, подошел к своей машине, сел, завел мотор, плавно тронулся с места. Но не успел проехать и ста метров, как сзади послышалось шевеление. Но обернуться он не смог. В затылок ему ткнулся ствол пистолета.

– Спокойно, дядя, не рыпайся, а то головке бо-бо будет, – хищно прошипел голос. – Езжай прямо... Здесь налево... Направо... Давай сюда... Стопори тачку...

Следователь проехал через какой-то двор и оказался на узкой площадке между железными гаражами.

– А теперь побазарим. – Человек сзади не давал ему повернуть головы.

И в зеркало заднего вида его не ухватишь. Правильно все рассчитал.

– Что вы хотите?..

– На путь истинный хочу наставить тебя, начальник... Ты кому служишь, закону или Баулу?..

– Я не понимаю...

– Ты дятлом не прикидывайся... Короче, хочешь жить, точи зубы на Баула. И за опера своего держись. Он все по уму делает. Засадишь Баула за «решки» – премию получишь, пять тонн «зелени». А нет, ищи себе место на погосте... Ну все, бывай...

Неизвестный открыл дверцу, вылез из машины и только после этого убрал пистолет. И тут же исчез за гаражами. Когда Малютин набрался смелости глянуть ему вслед, его уже не было.

* * *

Прокурор был мрачнее тучи. Минут десять он сидел молча, не глядя на Михайлова. Усиленно соображал. Тему для размышления ему подкинули серьезную.

Он на прикорме у Баула. Но и с Графом у него не слабые завязки. А Баул с Графом схлестнулись – он оказался меж двух огней. Только что с ним разговаривал Алыча, один пикантный момент из его биографии напомнил. И к майору Михайлову посоветовал прислушаться. Вот почему они остались наедине.

– Заявление Бугунова – это и все? – наконец спросил Пахмутов.

– Нет, есть протокол допроса, – признался Михайлов. И добавил: – Неофициальный, так сказать...

– Значит, вы все-таки знаете, где ближайший сподвижник Баулина...

– Разумеется... Он под защитой уголовного авторитета по кличке Граф...

– Баул... Граф... Два пса... – принялся рассуждать вслух Пахмутов. – И кто кому горло перегрызет...

– Закон им горло перегрызет, – усмехнулся Михайлов.

– Но пока что горло Баул... то бишь гражданин Баулин подставил... – мрачно изрек прокурор. – Протокол давайте...

Он долго и тщательно изучал бумагу, потом сказал: