Цена свободы - Инна Живетьева

— Закрыть глаза и идти наугад, пока ноги сами не остановятся.

Славка резко выпрямился, задел головой ветку, и на него обрушились холодные капли:

— Давай, а? Я быстро.

— Давай, — неожиданно охотно согласился Рик.

Славка закрыл глаза и двинулся вперед. Почти сразу напоролся на колючки, шепотом чертыхнулся и свернул. Прошел до чего-то пахучего, сделал пару поворотов и остановился. Ноги дальше не шли. То есть, шагнуть-то можно, но совершенно не хочется.

— И что? — спросил он Рика, следовавшего за ним.

— Все, открывай глаза. Я знаю где-то с полсотни рун.

Славка присел на корточки. Рисунок был еле виден, солнце так и не показалось из-за туч: под ногами изгибалась ящерка. Головка повернута назад, хвостик согнут дугой и почти касается передней лапки. В кольце, образованном ее телом, лежало три камушка: черный, белый и красный. Рик прищурился, глянул с интересом на Славку:

— Не знаю, как насчет судьбы, но этот рисунок означает «выбор».

Славку точно кто под колени ударил. Он упал на мокрую землю, яростно ударил рукой по картинке, разбрасывая цветные камешки:

— Не хочу! Я уже выбирал, хватит с меня!

Ящерка потеряла свои очертания, лишь красный камень плотно сидел в земле. Обдирая пальцы, ломая ногти, мальчик выковырял его, отшвырнул в сторону:

— Не хочу!

Мокрая грязная ладошка Рика зажала ему рот:

— Не шуми! Полегчало? Чего вопишь-то? Вставай. И так жабу тянем!

Славка помотал головой, освобождаясь.

— Вопишь… Самому-то слабо?

— Да пожалуйста, — бросил Рик с Алькиными интонациями и скрылся в глубине сада.

Славка вскочил с земли:

— Идиоты! Торопиться же надо!

Рик стоял на поляне и рассматривал рисунок: змея, выползающая из бутона.

— Ну и что это значит?

— Не помню, — с заминкой ответил Рик.

«Соврал», — понял Славка.

…В разрывах туч проглядывало потемневшее небо. Славка сидел на пороге рядом с Владом и на ощупь отдирал колючки от штанов. Вдоль забора тянулся низкорослый кустарник, ребята пытались пробраться поближе к стене, да не удалось. Проще было протиснуться через колючую проволоку.

Если не считать плана города, вылазка результатов не принесла. Сторожку окружала большая поляна. Тайком не подойти, а вдвоем, вооружившись деревянными лопатами, против стражника не попрешь, — шансов нет.

План выложили соломинками на полу, и ребята его торопливо запоминали. Аля шевелила губами, если слышно повторяя: «перекресток, направо, прямо до...»

В ворота забарабанили: вернулся стражник.

— Ну вот, шансов стало меньше, — заметил Рик и смахнул солому.

Воин завел коня. Нашел глазами Алю, велел:

— Скажи этой старухе на кухне, что тэм велел нам вина выдать, по кувшину на брата.

Син, растянувшись в углу на потертой шкуре, оглушительно храпел. Аля знала — после хорошей выпивки конюха можно разбудить разве что холодной водой. Но предпочитала сидеть тихо как мышка. Страх перед взрослыми въелся уже глубоко.

Барба неторопливо отперла дверцы буфета:

— Возьми на печи кувшины поменьше, вино перельешь. Не давать же все этим проглотам, — потянула она из шкафа тяжелую посудину.

Аля с сомнением посмотрела на пыльный ободок кувшина. Да черт с ним, и так сойдет! Кухарка вдруг охнула, с трудом опустила вино на пол и схватилась за поясницу.

— Ой, леший его раздери! Ой, как вступило-то!

Она осторожно опустилась на низкую лавочку, тянувшуюся вдоль стены. Женщина кряхтела и стонала, и Але стало ее жалко. Кухарка все-таки тетка невредная, скорее равнодушная, и девчонок не шпыняет почем зря.

— Вам помочь?

— Да не, ты лучше вино разлей да разнеси, а то притащатся эти изверги, орать будут.

Алька послушно пошла к буфету. Чтобы вытащить кувшин, пришлось сильнее распахнуть створки, почти прижав несчастную к стене. Та стонала, не переставая, совсем как Лево со своим больным зубом. «Зуб...» — вспомнила Аля, и взгляд ее сам собой задержался на коробке с лекарственными порошками.

За спиной выводил рулады Син, за тонкой створкой копошилась Барба, а Алька вспоминала слова Влада: «Костя. Лера. Маша. Антон». И снова: «Костя. Лера. Маша. Антон».

— Ох, что же ты там ковыряешься?

— Посудина тяжелая. — Главное, чтобы не дрогнул голос.

…Аля зашла тихонько в конюшню, встала у стены, уронив руки, — кувшины с вином тяжелые, пока оттащила охране у центральных ворот и на заднем дворе, — устала как бобик. А пришлось еще и закуску волочь.

Ребята, лежавшие на сене, не обратили на нее внимания, и девочка коротко усмехнулась. Ну ладно, посмотрим.

— А я только что страже в вино сонный порошок подсыпала, — сказала неестественно дурашливым тоном. — Оторвалась от стены, попросила Симу: — Подвинься, а? Я тоже лягу. Какая-то усталость, аж ноги не держат.

Сено пахло трухой — совсем не так, как представлял себе Славка, читая книги. Все было другим: и выматывающее ожидание, и страх, и чувство облегчения, которое он испытал, когда понял, что Алька решила за всех. Да, решила именно она. Пока он с Риком мотался по саду да строил версии, это был треп, а не решение. Потому никто и слова не сказал, когда Рик тщательно выбирал лопату, — не верили. Славка покосился на девочку. Она лежала навзничь, задумчиво грызла травинку и не обращала внимания на язвительные выпады Влада.

— Хватит, — оборвал Рик. — Сделала, и все. Когда они заснут?

— Минут через десять-пятнадцать, — выплюнув травинку, ответила Аля

Рик встал, отряхнулся от сена и двинулся по проходу конюшни:

— Себе я возьму Ласточку, — ухмыльнулся он. — Славка, на Орске поедешь?

Тот отвлекся от своих мыслей:

— Поеду. Он, конечно, скотина, но я уже привык.

— Я на своей Кори, — вставила Сима.

— Эх, жаль, Мухи нет, самая смирная, как раз для новичков! — пожалел Рик.

— Думаешь, Алешка в седле удержится? — Славка сел.

— А по-другому никак. Пешком мы не уйдем.

Аля тоже села, нерешительно глянула на мальчишек:

— Слушайте, мы как-то не говорили, но его там не кормят. Совсем.

Славке показалось, что кто-то схватил его за горло. Он откашлялся, и, срываясь на крик, спросил:

— Что вы еще не говорили?!

Влад оглянулся на распахнутую дверь конюшни:

— Тише ты! Не ори на весь двор.