Эффект Марко - Юсси Адлер-Ольсен

– Я уже включил это в счет, – ответил индус.

* * *

Было предпринято несколько неприятных звонков. Зеленщик, бакалейщик и человек, отвечающий за развешивание плакатов, пребывали в ярости.

В чем таком оказался замешан Марко, что его разыскивают подозрительные личности? Может, он является преступником?

Все они выражали разочарованность, и продавец из магазина велосипедов сформулировал их настроение наиболее лаконично: они не собираются иметь ничего общего с парнем, которого ищут такие подонки. Он что, работает на мафию или как это понимать?

Каждому из коммерсантов угрожали разорить бизнес, если он не выложит все, что знает о Марко, и все они поделились своими знаниями.

Бакалейщику даже разнесли прилавок и как следует наподдали.

Тогда Марко вновь ощутил себя очень одиноким.

Он взял листок, на котором написал номер девушки, разгладил его на столе и, окончательно отчаявшись, позвонил.

Через несколько секунд он услышал джингл и затем женский голос: «В настоящий момент мобильный телефон выключен».

Красноречивое свидетельство того, что номер больше не использовался.

* * *

Ворота на противоположной стороне улицы по диагонали от квартирки Кая и Эйвина пользовались особым расположением молодежи, которая любила пристроиться там покурить или потискать друг друга. У стены рядом с воротами громоздились какие-то велосипеды; никто понятия не имел, чьи они были и почему здесь оказались. От скопившегося тут изобилия сигаретных окурков любой уличный бродяга пришел бы в восторг. Здесь и оказался Марко, плотно прижавшись к стене и обратив взгляд на темные окна.

Он простоял уже целый час и был готов стоять еще час – и, если потребуется, даже больше. Пока в гостиной не зажжется свет или он не разглядит за стеклом силуэт Эйвина или Кая, он не посмеет выйти из укрытия.

Несколько раз спокойствие его нарушали влюбленные парочки, посылавшие его ко всем чертям, осознав, что он не собирается уходить.

Марко это не волновало. Его мысли были заняты только Эйвином и Каем, а также его имуществом в их квартире, да еще тем, каким образом ему связаться с девушкой по имени Тильда, если ее телефон уже не работал. Ибо прежде чем отправиться в полицию с объявлениями, припрятанными под рубашкой, он разузнает кое-какие подробности об этом деле.

Возможно, девушка или ее мама помогут ему связать Вильяма Старка с отцом и Золя. А если так не получится дозвониться до девушки, он, по крайней мере, узнал, где они раньше жили. Ведь у него в руках был адрес; так, может, в доме Старка он обнаружит кого-то, с кем удастся поговорить.

Марко услышал шаркающие шаги прежде, чем в самом конце улицы на фоне солнца обрисовался некий силуэт. Мужчина шел, слегка переваливаясь, как будто одно колено не выдерживало нагрузку, и в этом неспешном темпе он прошел всю улицу, тянувшуюся через квартал. В руке он держал два пакета с логотипом прачечной – как всегда, когда имелись квитанции для сортировки и счета для более тщательного изучения. Значит, после больничного визита Эйвин отправился в прачечную. Но если Кая с ним не было, то где же тогда он? Неужели действительно серьезно болен? И не этот ли факт придавливал Эйвина к тротуару? Или он просто слишком утомлен?

Марко нахмурился. Хорошо, что Эйвин пришел; и все-таки что-то тут было нечисто. Возможно, люди Золя поджидают в квартире… А потому Марко пришлось выйти под свет уличных фонарей.

Улыбка, просиявшая на лице Эйвина, когда он увидел Марко, была достойна улыбки родного отца. Однако уже в следующий миг, обнаружив, что устоявшийся порядок нарушен, он нахмурился.

– Марко, почему ты стоишь здесь? – Он поднял взгляд на окна квартиры. – И почему дома никого нет? – поинтересовался он, в то время как тьма в доме и молчание Марко заставили его улыбку погаснуть.

– Эйвин, почему Кай не с тобой? – спросил мальчик.

– А разве он не дома? – Последние остатки улыбки сошли с лица Эйвина.

– Я не знаю, я еще не поднимался. Я думал, вы вместе…

– Боже всемогущий!

Было ясно, что в следующую секунду Эйвин ворвется в подъезд, распахнет дверь и влетит в квартиру. Что им движут дурные предчувствия. Что все эмоции в отношении мужчины, которого он любил, внезапно аккумулировались в страх. Что вся горечь и скудость духа, которые неизбежно испытывает любой человек перед лицом невосполнимой утраты, подошли слишком близко. Вот что пронеслось в голове Эйвина там, на тротуаре; то же самое пронеслось и в голове Марко.

– Подожди! – закричал он. – Не входи туда. Возможно, кто-то притаился там внутри. Кто-то, кто ищет меня, Эйвин. Лучше тебе с ними не встречаться.

Эйвин посмотрел на Марко так, словно из всех разочарований в жизни оказался сейчас перед крупнейшим. И, несмотря на предупреждение, уронив пакеты к ногам Марко, кинулся через улицу в подъезд. Прошли считаные секунды, прежде чем свет и вся скорбь Эйвина выплеснулись через первое окно.

Марко прижался к фасаду здания. Если он услышит грохот из квартиры, ему придется уносить ноги. Это было малодушно, но если входная дверь вдруг распахнется, ему придется убегать быстрее молнии. Так думал он с колотившимся сердцем и сознанием того, что все зло, которое олицетворял собой Золя, теперь распространялось через него самого. А еще он подумал о деньгах, припрятанных за плинтусом. О них он думал с огромной жалостью.

– МАРКО! – заорал Эйвин из квартиры. Это не был крик о помощи, это был гнев, такой же, какой часто предшествовал насилию, творимому Золя; Марко слишком часто был тому свидетелем. Он никогда прежде не слышал, чтобы Эйвин так орал. Мальчик скользнул взглядом по улице. Все было тихо.

Тогда он перешел улицу и вошел в подъезд, дверь в который еще не успела закрыться и теперь беспрепятственно пропускала наружу лихорадочные вопли Эйвина и еще какие-то звуки, которые не поддавались опознанию на таком расстоянии.

Как и во всех гейских жилищах, где он успел побывать, прихожая представляла собой увертюру к всему его содержимому и к самой сущности жилья. Уже по этому узкому коридору можно было получить представление о том, чем увлекались и что любили обитатели квартиры. В случае Кая и Эйвина это были изображения актеров и особенно актрис прошлых эпох в эксклюзивных обрамлениях. Рамы красного дерева, рамы из серебра с художественным чутьем были развешаны по стенам, как иконы в североитальянских часовнях, где Марко пытался найти утешение.

Теперь все эти изображения кумиров были разбросаны по полу вперемешку с битым стеклом и обломками рам. А на краю всего этого хаоса Марко обнаружил носы домашних тапочек, торчащих из дверного проема, и сердце его чуть не остановилось.

Быстрый взгляд из коридора в комнаты, и вот он очутился в гостиной.

Картина, представшая его глазам, была впечатляющей – и, к сожалению, ожидаемой.

Эйвин сидел на коленях рядом с Каем и держал его голову. Слава богу, тот оказался жив, глаза его были открыты, но кровь на лице и повсюду вокруг подсказывала, что все запросто могло закончиться иначе.