Королевская кровь. Сорванный венец - Ирина Котова

Рудлог был обычным королевством, не лучше и не хуже других, со своими проблемами и узкими местами, а значит, весьма уязвимым для пропаганды. Увы, экономике свойственно развиваться волнами, и материк в данный момент переживал финансовый кризис. Кризисы были и раньше, и куда хуже – беспристрастные цифры говорили о том, что в правление Ирины-Иоанны Рудлог стал второй экономикой мира, а его жители – одними из самых обеспеченных жителей материка. Но людям свойственно смотреть не на цифры, а на свои доходы. И если цены растут, а продажи падают, если жена пилит, что ей не на что купить новую машину, а детей давно пора отвезти на море, то виноваты всегда не абстрактные экономические циклы, а проклятое государство.

Честнейшие и неподкупные новообразованные средства массовой информации били точно в болевые точки – в разницу между аристократией и горожанами, в привилегированное положение первых и трудности вторых. В коррумпированных чинуш, которые в любом государстве жируют на хлебных местечках. Истории о разорившихся предпринимателях были душераздирающими, хотя таких была дай боги десятая доля процента от всех дельцов королевства. Слухи и сплетни о королевской семье и ее окружении преподносились так, что юридически было не подкопаться, а практически народ ужасался и качал головой, читая о выходках избалованных принцесс или их распутной и равнодушной к страданиям простых людей матери.

Народ, спокойно живший при монархии и воспринимавший королевскую семью как национальное достояние и гордость, читая и смотря это, плевался, отворачивался, перелистывал страницы, но потихоньку упорно капающий яд стал разъедать самых нестойких.

В ход пошли и карикатуры, и анекдоты, и юмористические шоу, высмеивающие жизнь короны и аристократии. Однако пресса поддерживала видимость объективности – некоторые персонажи удостаивались хоть строгой и сдержанной, но похвалы.

Особое внимание уделялось бедственному положению армии. Честные офицеры и солдаты, до этого прекрасно переносившие стандартные тяготы военной службы, вдруг узнали, что им недоплачивают, их недокармливают и вообще не очень уважают. И нельзя сказать, что эти сочувственные статьи не находили отклика в отдельных сердцах.

Пока раскачался тяжеловесный аппарат министерства по делам прессы, пока тревожные звоночки слились в оглушающий набат, новоявленный властитель умов человеческих уже был в Рудлоге если не полноправным хозяином, то одним из самых влиятельных людей. Как его восхождение пропустил тогдашний начальник Управления разведки и госбезопасности, бессменный руководитель Зеленого крыла Игорь Стрелковский, непонятно. Возможно, он привык к тому, что страна у него под контролем. Хотя позднее анонимные источники утверждали, что часть агентов была перекуплена или запугана и информация к нему поступала с заметным опозданием.

А может, он просто пропустил появление внутренней угрозы, сосредоточившись на шпионских играх с коллегами из соседних королевств.

Как бы то ни было, когда Стрелковский спохватился, он уже мало что был в состоянии поменять. Сделал все, что смог, и даже больше… но чуть-чуть не дотянул до выигрыша.

Одновременно с Фабиусом Смитсеном в Рудлоге появилась моралистская секта Триединого. Эти товарищи с удрученными от постоянной аскезы лицами объявили себя истинными последователями Трехликого. Их идея, внедряемая в народ через открываемые молельные комнаты и храмы, а также через предоставляемые независимыми СМИ каналы, была очень проста: все проблемы человека – от его грехов, а проблема страны – от грехов ее правителей. Мысль была не новой – надо поменять правителя, и желательно на такого, который сам из народа и радеет за народ. Начавшиеся аресты подавались как страдания за правду, и люди стали поначалу тихо, а потом громко роптать, глядя, как кротких монахов с мученическими взглядами сытые и суровые полицейские «пакуют» в автозаки. Не обошлось и без красочных фотографий – огромный стражник избивает стоящего на коленях и плачущего старика монаха; или братья-монахи молятся, стоя на коленях, – фотография сделана сквозь решетки автозака на рассвете, и лучи восходящего солнца окутывают мучеников неземным светом…

Паровоз истории набирал ход и, срывая тормоза, катил под откос. И только очень проницательный рудложец в этот момент общего раздрая и крушения идеалов смог бы понять, что падение в бездну организовано и вполне управляемо.

– Как это понимать, Игорь? – королева подняла голову от газеты «Честный день», которую только что просматривала. Ее ухоженное красивое лицо выражало брезгливость, когда она аккуратно, как ядовитую змею, откладывала газету на журнальный столик в кабинете начальника разведки.

– Что конкретно вы не понимаете, ваше величество? – уточнил Стрелковский. Вопрос был лишним и играл скорее роль катализатора для выброса монаршего раздражения. А если бы раздражения не было, королева не примчалась бы сюда с утра пораньше, одетая в простые прямые светлые штаны и темно-синюю водолазку, вместо того чтобы вызвать облажавшегося по всем фронтам руководителя Управления госбезопасности к себе на разгон.

– Эта скотина опять распространяет чушь! В прошлом месяце, после Маринкиного выпускного, в этой газетенке написали, что моя дочь с подружкой перепились чуть ли не до зеленых чертей, шлялись по улицам без нижнего белья и приставали к прохожим. А теперь вчерашнее посещение Маринкой клиники описано так, будто она ездила делать аборт, хотя малышка просто забирала витамины для своих лошадей. Ну как люди могут вестись на этот бред? – и она, вскочив, схватила газету и кинула ее на стол Игорю Ивановичу.

Он посмотрел на проехавшуюся по его бумагам растрепавшуюся газетенку: на главной странице была фотография совершенно спокойно входящей в клинику шестнадцатилетней Марины, сопровождаемой охраной. Любой здравомыслящий человек, критически оценивающий то, что ему показывают, а не то, что услужливо написано снизу, не нашел бы в фотографии ничего, свидетельствующего о случившемся или планируемом аборте. Беда в том, что здравомыслящих людей в королевстве, кажется, не осталось. А в кадр будто бы «случайно» попала вывеска «гинекологическое отделение».

Огромный заголовок гласил: «Последствия выпускного, или принцесса Марина опять в беде?». А ниже – фотографии воодушевленной толпы с плакатами «Долой жирующих аристократов» и «Рудлог – народу» на фоне их королевского дворца. Подпись была следующей: «Народовластие уже идет».

– Игорь, – очень жестко сказала королева, необыкновенно привлекательная в этот момент со своими льняными волосами и воинственным выражением лица, – надо эту богадельню прикрывать. Хватит, наигрались в свободу слова. Я задницей чувствую, что в воздухе витает беда. Через неделю помолвка Ангелины, к воскресенью тут не продохнуть будет от августейших особ. И если, не дай боги, какая провокация случится, то социального взрыва не миновать. Ты же это понимаешь? И так неудобно будет перед коллегами за этот балаган с демонстрантами.

Игорь Иванович, знающий о надвигающейся грозе поболее королевы, и понимающий, что все его действия пока никак не купировали организованное наступление на дом Рудлогов, постучал пальцами по столу.

– Ваше величество, – повторил он уже многократно сказанное, – необходимо отозвать с застав армию и ввести в городе чрезвычайное положение. Без поддержки армии в городе я не могу сделать ничего. Аресты приведут только к усилению волнений. Вы же помните, на прошлой неделе, когда пришли обыскивать молельную комнату этих… моралистов, на полицейских попытались наложить проклятие гниения. Двое ребят, принявших основной удар на себя, умерли страшной смертью, врагу не пожелаешь такого. И виталист не помог. А только этих старичков стали вязать, набежали журналюжки с фотоаппаратами и камерами, и вуаля – народ возмущен: как так, смиренных монахов обижают. Когда включается инстинкт толпы, мозг людей отключается. И включить его можно только страхом за свою жизнь. Будет тут стоять армия – будет порядок.