Мотив для исчезновения - Блейк Пирс

– Нашла что-нибудь? – спросил он.

– Нет. Сплошные тупики и разочарование. А ты?

– К Филлипу Бейли завтра утром придет адвокат. Он по-прежнему утверждает, что никогда не убивал людей, а его извращения не выходили за рамки использования животных.

– Получается, что и с ним мы топчемся на месте? – уточнила Эйвери.

– Да, как минимум до завтра, пока не приедет адвокат. А что? Ты все еще сомневаешься?

– Да, но не уверена в причине.

– Дай мозгам отдохнуть, – сказал Рамирес.

Он зашел в кабинет и встал рядом, пока она оставалась неподвижной. Он начал массировать ее плечи и Блэк мгновенно ощутила, что расслабляется. Она уже и не помнила, когда в последний раз мужчина касался ее спины.

– Он никогда не отдыхает, – ответила она. – И Рамирес… то, что ты делаешь, очень приятно, но мы пересекаем черту, о которой постоянно говорим.

– Забудь об этой черте. Сейчас на всем этаже уже никого нет.

– Зато есть работа, – пояснила Эйвери.

Она начинала раздражаться. Как еще ей объяснить Рамиресу, что она не желает, чтобы их романтические отношения как-то помешали работе? Она не хотела показаться сучкой, но он не оставлял ей выбора.

– Ты пашешь, как Папа Карло. Много вреда не будет, если ты возьмешь пять или десять минут для отдыха, – ответил он, увеличив давление на плечи. Его руки скользнули чуть ниже шеи.

– Для чего? – спросила она, сбрасывая их. – Хочешь просто скинуть все бумаги на пол и трахнуть меня? Побыстрее на столе? Или может в кладовке? Боже, Рамирес… Когда ты уже вырастешь и займешься работой.

– Ничего подобного я не хотел, – обиженно ответил он.

– Тогда что? – спросила Эйвери. – Что ты от меня хочешь?

– Провести с тобой десять минут, не погрязнув в работе, – сказал он.

– Что ж, сейчас тебе это не светит. Прости, но, если ты заставишь меня выбирать между тобой и работой, то у тебя немного шансов.

– Ого, – ответил он, медленно возвращаясь к двери. – Вот так легко?

– Да, вот так.

– Может мне просто оставить тебя в покое, пока расследование не завершится… или пока ты не поймешь, что дело закрыто. Бейли – наш парень. Хватит надумывать. Прекрати стараться быть занятой, чтобы игнорировать те чувства, которые ты испытываешь ко мне.

– Этим я не занимаюсь, – плюнула она.

– Я в этом не уверен, – ответил Рамирес.

– Мир не вращается вокруг тебя, – сказала Эйвери. – А сейчас, если ты не возвражаешь… закрой дверь, когда будешь уходить.

Было очевидно, что ему есть что ответить, но Рамирес предпочел промолчать. Хотя, он все же слегка хлопнул дверью на выходе.

Блэк снова вернулась к информации о жертвах. Все женщины… что еще? Было ли что-то, что она упускала?

Она задумалась о разговоре со Слоан и о типаже, который они составили. Возможно, им стоило взглянуть на ситуацию под другим углом, с новой точки. Было уже три часа ночи и, конечно, ничего особого придумать не удалось.

Понимая, что три часа сна совершенно бесполезны, Эйвери встала и размяла спину. Затем она снова села, откинувшись на спинку стула, и принялась изучать данные Кейши Лоуренс и Сары Осборн. Она искренне надеялась, что личность третьей жертвы поможет им связать все воедино.

Но пока у Блэк было лишь два трупа женщин, уставившихся на нее с бумаг на столе. В последние дни существования на земле, их превратили в пепел и Блэк хотела отрыть истории, которые они могли бы рассказать.

Она снова вспомнила о докторе Слоан Миллер и подумала, что именно она должна быть тем человеком, который поможет ей разобраться в этих трагедиях.

Эйвери дождалась шести утра, чтобы позвонить Слоан, и, услышав ее голос, с облегчением поняла, что та уже давно проснулась. Она находилась в кофейне, когда ответила на вызов, и с радостью согласилась встретиться с Блэк, когда придет в офис.

Так, спустя полчаса, Блэк оказалась в кабинете Миллер с кофе и маффином в руках, которые психолог купила для нее в магазине. Слоан положила свои вещи на стол, включила ноутбук и села.

– Итак, чем я могу помочь тебе? – спросила она.

– Я застряла на месте в том расследовании, где убийца сжигает тела своих жертв, – ответила Эйвери.

Она сидела в кресле, предназначенном для пациентов, и поедала свой мини завтрак. На минуту ей даже показалось, будто она просто болтает с близким другом.

– Я пытаюсь рассмотреть его глазами кого-то, кто мог бы использовать огонь в исключительно символическом значении без излишней заинтересованности и влечения к поджогам.

– Что ж, это, конечно, интересно, – сказала Слоан. – Но я не уверена, что ты найдешь кого-то, подходящего под это описание. Думаю, это возможно, но маловероятно.

– Почему ты так считаешь?

Слоан задумалась, отпивая кофе из стаканчика.

– Как мы уже обсуждали ранее, даже маленький ребенок, смотрящий на костер и, возможно, держащий хот-дог или зефир над огнем, понимает его мощь. Это своего рода уважение к силе природы. То, что, по сути, делает поджигатель, это смещение увлечения и того же уважения к понятию власти. Они хотят видеть, как полыхает этот мир, и не понимают проблем с использованием огня для этих целей, так как это позволяет им показать свою власть. Понимаешь?

– Пока да, – ответила Эйвери.

– Теперь давай предположим, что кто-то сжигает тела с определенной целью. Конечно, это явно символизирует нечто и это прекрасно. Но любой, кто использует огонь в качестве средства для разрушения или избавления от чего-либо, работает над аналогичными чувствами внутри себя. Они понимают абсолютную власть огня и направляют его силу. Возможна даже ситуация, что убийца не осознает своего пристрастия к поджогам. По сути, его мышление развито также, как и у поджигателя, даже если говорить о начальной стадии.

«Получается, это может быть кто-то вроде Филлипа Бейли, – подумала Блэк. – За его очевидными проблемами с психикой скрывается практически примитивное понимание того, что огонь является самым простым и обычным способом разрушения. Черт, да даже Джордж Лутц понимает больше».

– То есть, ты считаешь, что было бы ошибкой исключить типичного поджигателя? – спросила Эйвери.

– Я бы не стала делать этого. По факту, я бы искала где-то между ними. Среди подозреваемых есть человек, обвинявшийся ранее в поджогах, и в то же самое время имеющий какое-то особое отношение к огню, которое можно отнести к символизму?

«Стал бы поджигатель работать в крематории или на мусороперерабатывающем заводе? – задумалась Блэк. – И, если так, понимал бы он почему поступает так? Был ли он уверен в своей заинтересованности огнем?»