Страна Соболинка - Владимир Топилин

– А что завтра делать?

– Дрова готовить.

Как только Вера сказала последнее слово, на улице затихло тарахтение двигателя. Мгновенно почернел экран телевизора, потухла хрустальная люстра. Кончился праздник. В доме стало черно, неуютно. Лишь керосиновая лампа рисовала на стенах зловещие мистические тени. А в маленькой комнате, казалось, за шторкой кто-то стоит.

Ирине страшно. Она быстро расправила кровать, разделась и юркнула под одеяло, закрылась по уши и испуганно, как мышка, посмотрела на Веру.

А хозяйка дома не спеша умылась, расчесала, прибрала волосы, убрала с печи под порог кастрюли с едой, проверяя угли, пошевелила кочергой в юшке, неторопливо, как привидение, с лампой в руке прошла к себе в спальню, медленно разобрала постель, долго раздевалась и наконец-то со вздохом легла.

– Вера! – негромко спросила Ирина. – Ты дверь заперла?

– Сколько дней будешь спрашивать? Зачем? – равнодушно спросила та.

– Вдруг кто ночью залезет…

– У нас десять собак. Кухта вон в сенях спит, она медведя одна осаживает. Прежде чем кто-то зайдет, без штанов останется… – зевая, ответила Вера.

– Вера, – немного успокоившись, заговорила Ирина, – давай поговорим?

– Ну, давай говори… – сонно отозвалась Вера.

– А что, дрова долго готовить?

– На три дома… Может, еще дней десять, только начали.

– А что потом делать, после дров?

– В избах побелить надо, закоптились.

– А потом?

– Пора подойдет, по насту продукты в тайгу завезти на нартах.

– А потом?

– Снег растает – в огородах копаться надо, пчел выносить. Озеро вскроется, рыбалка начнется, в июне путики надо подладить, пока трава не пошла, пару пантачей добыть.

– А дальше? – плохо понимая, что это за работа, подняла голову с подушки Ирина.

– Там покосы пойдут. За ними ягоды, грибы, орех… А уж после ореха в тайгу на соболевку собираться надо.

– Надолго?

– Когда как… – вяло ответила Вера, засыпая. – Месяца на три-четыре.

– И как ты там одна в тайге?

– Почему «одна»? Тесть под гольцом промышляет. Иногда встречаемся.

– Все работа и работа… – разочарованно протянула Ирина. – А когда вы отдыхаете?

– Ну, так и отдыхаем тоже, – отключаясь, ответила хозяйка дома. – В воскресенье, ночью…

– Это какой отдых? Я про то говорю, что куда-то съездить: по путевке на море или хоть в большой город на экскурсию… Не всю же жизнь здесь жить!

– …Угу… – тяжко, вероятно, уже не воспринимая ее слова, ответила та.

Усталость свалила женщину, сон пришел быстро. А Ирина, все еще не понимая, что Вера спит, возмущенно высказывала свое мнение.

– Как посмотрю, ни конца ни края не видно вашей работе, каждый день что-то новое: ни просвета, ни продыху. Надо же себя беречь, уважать, иногда отрываться, расслабляться. Вот давай поедем ко мне: я тебя приодену, по барам потаскаю, ты еще женщина ничего! Хоть жизнь посмотришь. Поедешь?

Не дождалась Ирина ответа: сопит хозяйка в обе норки, ничего не слышит.

Ирина притихла: «Эх, жизнь… В девять часов спать ложиться, сходить некуда. Единственное развлечение – телевизор, и то включают на несколько часов. Как в монастыре, еще бы рясу надеть – и точно буду монашкой… Как так люди живут? Медведи, волки вокруг, а они не боятся. А вдруг грабить придут? А если убьют? Ах! А если эти приедут?» От этой мысли Ирина задрожала от страха: надо двери закрыть, если кто постучится, будет время спрятаться под кровать…

Она встала, ступая босыми ногами по мягким половикам, по памяти прошла на кухню, нащупала крючок, накинула его на ушко. От легкого щелчка металла Вера проснулась:

– Кто там?

– Да это я, Вера… Надо мне… – затаив дыхание, ответила девушка, а сама подумала: «Ну и слух! Мышка в подполье пробежит – услышит».

– Ложись отдыхай, – переворачиваясь на другой бок, настояла хозяйка дома и, опять засыпая, добавила: – Завтра рано вставать. Ночь какая черная, наверно, снег будет…

«Как же, отдыхай, заснешь тут… – возвращаясь назад, съязвила про себя Ирина. – Страшно, а ей хоть бы хны!»

Добравшись до кровати, гостья запрыгнула назад, под теплое одеяло, укрылась с головой: «А дома сейчас все только начинается! Сейчас бы на дискотеку, в бар с подругами завалиться! Выпить хорошего пива, сигарету стоящую покурить… Мама с папой, наверно, ищут. Бабушка… сынок… – жалея себя и проклиная все, заплакала Ирина. – Хоть бы весточку какую отправить, узнать, как они. Но, наверно, нельзя, и не с кем – сразу найдут! Как заколдованный круг!»

Из глаз Иры хлынули слезы. Она ткнулась в подушку, заплакала горько, безудержно. Однако все же девушка старалась сдерживать себя, чтобы Вера не услышала.

* * *

Анатолий воткнул карабин прикладом в снег, не спеша достал из внутреннего кармана сигареты, закурил. Переживая увиденное, он давал слабину нервам, соображая, как ему быть дальше. Он вдруг вспомнил, как Вера говорила, что из-за Оскольчатого гольца переходили олени. Тогда он не придал ее словам значения. А сейчас понял, что сокжои уходили от человека.

Лыжня мгновенно переменила планы, сейчас не до охоты. Было ясно, что чужой человек, а может, несколько ходят здесь не на экскурсию. Воспользовавшись его отсутствием, кто-то зашел на участок и теперь ставит капканы на соболей. Браконьер, или по понятиям простых охотников, – шакал. Анатолий знает немало случаев, мужики рассказывали, как у кого-то «зимой на участке стоял (охотился, капканил) какой-то козел… Ладно бы соболей давил, а то все продукты по избам сожрал, лабазы подчистил, дрова сжег…». Плохо, когда в тайге пакостят. По окончании сезона охотник надеется, что у него осталось сколько-то запасов продуктов, какие-то вещи. А когда приходит и ничего нет, тяжело описать состояние промышленника. Тайга – не проспект Мира в городе, где булку хлеба можно купить на углу в ларьке. Продукты достаются кровавыми мозолями на спине, оставленными тяжелой котомкой, которую несут не один день. Анатолий видел мужиков, во зле сжимавших кулаки: «Представляешь, пришел ночью на избу, мокрый, голодный, а там печки нет, продуктов нет! Встретил бы там… Не задумываясь!..» Что стоит за словами «не задумываясь», понятно любому человеку тайги. Не все их говорят вслух. Не каждый сможет это выполнить. Непросто убить человека. Анатолий знает многих охотников, без страха один на один выходивших на медведя с ножом. Но что-то ни разу не слышал, чтобы кто-то потерялся в тайге умышленно, из мести, или нашли труп человека, убитого руками охотника.

С подобными вещами Анатолий еще не сталкивался за все время промысла. Может, этому способствовала отдаленность охотничьего участка от населенных пунктов, высокогорье, многоснежье или были еще какие-то причины. Так или иначе, каждый раз, уходя и возвращаясь к себе, он находил все на своих местах. И думал, что так и будет продолжаться. Как оказалось, напрасно надеялся.