Холодная ночь, пылкий влюбленный - Джил Грегори

Куинн быстро подошел к стойке у плиты, взял миску с персиками и понес к столу, а потом уселся на стул напротив Моры. В тишине, повисшей в комнате после сказанных им слов, были слышны громкие трели жаворонка за окном.

— Когда-нибудь я тебе расскажу, — сказал Куинн, — про мужчину, который не знал, как надо обращаться с женой. Он ее бил, пренебрегал ею, а потом стал причиной ее смерти…

— Кто он? — тихо спросила Мора. Его лицо стало пепельно-серым, когда Куинн снова заговорил, и она увидела, какую жгучую боль вызывают у него эти воспоминания.

— Мой отец.

Мора не знала, что сказать. В ее голове теснилась дюжина вопросов, которые она хотела задать, но глаза Куинна приобрели уже знакомое выражение, то самое, которое она увидела той незабываемой ночью в гостинице Дунканов, и она могла думать сейчас только о том, как унять боль Куинна, успокоить его, избавить от странного, ужасного одиночества, поселившегося в душе у этого сильного человека.

— Мне очень жаль. — Она подалась к нему через стол и нежно коснулась его руки.

Куинн мгновение изучал лицо Моры, потом отдернул свою руку, словно ее пальцы обжигали ему кожу.

— Это произошло давным-давно, — холодно сказал он, и разговор оборвался. Куинн встал из-за стола, сходил за кофейником и налил им кофе. Жаворонок, должно быть, улетел, потому что теперь за окном стояла глубокая тишина. Тишина пустоты и бесконечного одиночества. — Дело в том, что я всегда боялся стать похожим на отца. Боялся стать хулиганом, бандитом или мужчиной, который не заботится о своей семье, особенно о своей жене. Что-то вроде этого я говорил тебе в Виспер-Вэлли. Я хочу и буду заботиться о тебе. О ребенке и о тебе. Но не жди… большего.

Большего. Под этим словом он подразумевал любовь, постоянство. Тем самым он говорил ей, чтобы она не надеялась видеть его всегда рядом. Что ей придется жить в одиночестве. Сердце Моры перевернулось. Она не знала почему. Ведь она не любит его, едва его знает.

— Я понимаю, — ответила Мора и проглотила кусочек яичницы, подцепив его вилкой. Никакого вкуса она не почувствовала.

— Понимаешь? — Голос Куинна прозвучал сурово. — Если ты от меня хочешь, Мора, чего-то такого, чего я не могу тебе дать, ты будешь задета, тебе будет больно, но я тебя предупредил.

— Не волнуйся, — поторопилась она его успокоить. — Я хочу того же, что и ты. Мне нужен только хороший дом для ребенка. И… независимость. Самостоятельность, Куинн. Поверь, после стольких лет жизни с Джаддом и Хоумером меньше всего мне хочется, чтобы кто-то постоянно вмешивался в мою жизнь, указывал, что надо делать и как поступать. — Она встретила пристальный взгляд ледяных серых глаз и вздернула подбородок. — Может быть, мы могли бы стать партнерами…

— Партнерами?

— Да. И это было бы условием, одним из условий нашей сделки. — Она подалась вперед. — Партнеры по устройству ранчо, партнеры по воспитанию ребенка. Как думаешь, Куинн, ты мог бы пойти на это?

— Я никогда еще не был партнером женщины! До сих пор, во всяком случае.

— Хорошо, если тебе от этого станет легче, я скажу, что и у меня никогда не было партнеров или даже друзей, никогда в жизни. Мои братья не допустили бы ничего подобного.

— Хотел бы я повстречаться когда-нибудь с твоими братьями, — тихо, но угрожающе заметил он, а Мора быстро покачала головой.

— Нет, не стоит с ними встречаться, — пылко запротестовала она. — И потом, они не имеют никакого значения для меня и моей жизни.

С этим Куинн не мог спорить и просто кивнул.

— Партнеры, значит. Но я такой партнер, который появляется и исчезает, когда ему вздумается. С таким ничего не обсудишь. Мы ведь уже об этом договорились.

— Конечно. И я не хочу ничего другого.

Она заметила, как расслабились его широкие литые плечи. Он отпил большой глоток кофе.

Мора понесла свою тарелку к мойке.

Когда-то она мечтала о любви, которая заполнила бы все ее сердце без остатка и длилась вечно. Но это глупо и неосуществимо, сказала она себе. Она должна посмотреть в лицо правде. Она собирается родить ребенка, и ей остается только забыть о глупых романтических девичьих мечтах.

Стук лошадиных копыт ворвался в ее мысли, и Куинн мгновенно вскочил на ноги. Мора пошла за ним к двери. В коляске, которая приближалась к их владениям, сидела Эдна Уивер и махала им издали. Перья на ее серой шляпе развевались на ветру. Рядом с ней, управляя красивой белой упряжкой, сидел седоусый мужчина в темном костюме и котелке.

Банкир!

Стоя подле Куинна, Мора вытирала руки о передник.

— Рановато для визита, но очень хорошо, что они приехали.

— Давай посмотрим, с чем они пожаловали, Мора, прежде чем решить, к добру ли это.

Мора пронеслась мимо Куинна и замахала рукой, приветствуя гостей, а высокие колеса коляски уже подминали под себя густые заросли бурьяна, вплотную подступившие к дому.

—Доброе утро, миссис и мистер Лесситер! — От звонкого голоса Эдны рыжая белка спрыгнула с дерева и метнулась к ручью.

Мора с теплой улыбкой заметила:

— Зовите нас Мора и Куинн, пожалуйста.

Гостья просияла.

— Тогда для вас я Эдна, милая. Так меня зовут все.

Толстяк выбрался из коляски и обошел ее, чтобы помочь жене выйти. Эдна представила его:

— Это мой муж Сет. Извините за неожиданное вторжение — вы ведь только приехали, но нам надо обсудить кое-что важное. Дело не терпит отлагательства.

Мора понятия не имела, что привело к ним гостей, но тем не менее радость охватила ее. Скромный, каким только может быть дом, но это все-таки их дом, и он гораздо лучше, чем гостиница Дунканов. Там было всего три маленьких спальни наверху для семьи и столовая для постояльцев, где можно было развлечься или расслабиться. Да и зачем? У Ма Дункан никогда не было времени на такую роскошь, как отдых и развлечения.

Но это первые гости в собственном доме Моры (если не считать Лаки), и она улыбалась им, а они шагали через прополотую среди сорняков дорожку.

— Добро пожаловать! — приветствовала Мора чету Уиверов. — Приятно видеть вас у нас на ранчо. Пожалуйста, входите.

К облегчению Моры, Эдна Уивер с корзинкой в руке промчалась в дом, лишь мельком взглянув на скромную меблировку и вздыбленный пол. Куинн пожал пухлую руку Сета Уивера, но не сказал ничего, хотя принес стул из кухни в большую комнату, чтобы все смогли усесться. Он стоял, облокотившись на каминную полку, и молчал, а Уиверы устроились на диване. Сама Мора присела на стул.

— Сначала небольшой презент, дорогая. — Эдна протянула Море корзинку. — Извините нас за маленькое недоразумение, которое произошло вчера.

Мора с радостным любопытством приподняла вышитую белую салфетку и увидела в корзинке каравай хлеба, два больших куска сыра, кувшинчик черничного варенья и немного овсяного печенья.