Правота желаний - Михаил Армалинский

– Доброе утро, ребята! – сказал мужчина, ставя поднос на стол. – Вместо блужданий по дикому лесу вам предстоит экскурсия по райскому саду, и мы будем вашими гидами.

– А пока подкрепитесь, – улыбнулась женщина.

– А где все наши ребята? – спросила Доротея.

– Все здесь, в особняке, и будут участвовать в тех же приключениях, которые необходимы по программе.

– Какой такой программе? – удивился Стэн.

– По программе становления счастливыми взрослыми, – торжественно ответила женщина.

После завтрака мужчина и женщина стали учить Стэна любовным премудростям, заставив Доротею наблюдать. Впрочем, заставлять её не пришлось. Доротея регулярно мастурбировала лет с десяти и хорошо изучила в себе ощущения нарастания возбуждения и следующее за ним наслаждение. Так что она была подготовлена к этому зрелищу и предвкушала, что после Стэна настанет её очередь. Она не ошиблась. Правда, до этого ей продемонстрировали, как легко вызывается наслаждение у Стэна.

А потом мужчина и женщина переключились на Доротею, а Стэн наблюдал. Доротея была девственницей, и потому учитель не спеша и умело показал Стэну и конечно же, самой Доротее, какой не только безболезненной, а восторженной может быть дефлорация.

Затем начались тесты: Стэну следовало найти у Доротеи клитор и лизать его, пока она не испытает оргазм. Затем Доротею учили, как правильно надо сосать член, и она проявила недюжинные способности. Учителя, подсобляли то там, то тут, и все тесты были выполнены на «отлично». Так весь день прошёл в обучении, которое прерывалось вкусной едой, чтением вслух эротической поэзии и фильмами, подготовлявшими их к следующему дню. Из комнаты их в первые дни не выпускали.

Ночь прошла в сладких объятиях со Стэном, и они имели достаточно времени наедине, чтобы признаться друг другу о своей взаимной влюблённости.

Среди вопросов, которые Доротея задавала своим учителям, был весьма важный – а что, если она забеременеет? Ответом было сообщение, что ей, как и всем её подругам, когда их усыпили снадобьем, подложенным в обед, сделали укол, который обеспечил их стерильность на целый год. Помимо чувства облегчения от такой заботы со стороны неведомых организаторов этого необычного путешествия, пришла мысль о том, что целый год теперь будет безопасен и открыт для продолжения радостного нового дела.

Оказалось, что все школьники были разделены на пары и помещены в отдельные комнаты для индивидуального обучения.

На следующий день Стэна увели, а привели другого ученика, который тоже нравился Доротее. Она была удивлена, что с ним ей было много приятней, чем со Стэном, в которого, как ей казалось, она была влюблена. Но после пары часов и этого парня увели, и привели третьего – так что в течение второго дня Доротея близко познакомилась с пятью одноклассниками. По телевизору показывалось, что происходит в других комнатах, – а там с её подругами происходило подобное. Доротея даже видела Стэна, демонстрирующего свои новые знания её лучшей подружке Вики. И к своему удивлению Доротее было приятно наблюдать за движениями Стэна и восторгами подруги, пока её целовал Клифф, друг Стэна. Доротея удивлялась прежде всего тому, что не испытывает никакой ревности, которая раньше накатывала на неё всякий раз, когда Стэн заговаривал с какой-либо девушкой в школе.

На третий день к Доротее явились две женщины и тщательно учили, как познавать и ощущать прелести женского тела. Прерывались они лишь затем, чтобы наблюдать в телевизоре, как их мальчиков учат вкушать мужское тело учителя-мужчины. Это зрелище даже становилось временами более интересным для Доротеи, чем происходящее с ней. Однако и то, что совершалось с ней, захватывало её, отвлекало от всего и возносило в небеса.

Вечером третьего дня Доротею вывели погулять в сад, который окружал особняк, где они жили. Сад был обнесён высокой каменной стеной. С Доротеей гуляли её учителя, и больше никого из своих однокашников Доротея не видела. Она спросила, почему бы не выпустить всех в сад, чтобы погулять вместе, но ей ответили, что пока рано.

Стояла осень, и яблони клонились от тяжести плодов. Доротея сорвала яблоко и надкусила – слаще этого она не пробовала никогда. По её просьбе ей в спальню принесли целую вазу этих яблок.

За все дни, проведённые в особняке, Доротея не испытывала ни боли, ни страха, а только усиливающиеся наслаждения. Страх потому и не возникал, что не было боли, ни физической, ни нравственной. Все относились друг к другу с нежностью и заботой – учителя требовали это от девочек и мальчиков, которые уже стали женщинами и мужчинами. (Я ухмыльнулся в тот момент повествования Доротеи, она это заметила и мудро добавила, что мужество и женственность приходят изнутри, а не снаружи, на что я заметил: «Но то, что снаружи, часто оказывается внутри.»)

По мере того, как Доротея рассказывала эту историю, мне вспомнилась Философия в будуаре де Сада, где описывался в некотором роде подобный процесс обучения. Я опасался, как бы в заключение обучения Доротеи и её друзей не оказалось бы, что начались жестокости и истязания, как у де Сада. Но судя по безмятежному телу Доротеи и просто вследствие её присутствия я справедливо предположил, что истязаний и убийств там, к счастью, не происходило.

Моё предположение подтвердилось, так как следующим этапом в этой летней школе было ознакомление учащихся друг с другом по две пары, потом по три. Все их игры происходили под наблюдением преподавателей, которые давали им советы и часто сами демонстрировали какие-либо умения, приёмы, методы достижения наслаждения. Учителя сопровождали практические занятия наставлениями, сводимыми к таким тезисам:

Процесс обучения транслировался по всем комнатам, и каждый ученик или ученица могли смотреть, что проходит с теми или иными соучениками.

У нескольких девочек началась менструация. Специальное занятие, на которое были собраны в большом зале ученики, было посвящено тому, как красиво это женское явление. Мальчиков учили вставлять и вытаскивать тампоны, а также демонстрировать свои покрытые кровью члены после совокупления с менструирующими.

Некоторые мальчики и девочки даже решились попробовать на вкус кровь тех, кто им больше приглянулись. Всё это происходило под общие аплодисменты.

В один из последних дней всем стало ясно, что скрытые камеры были установлены в туалетах, душах и в ванных – по телевизору стали транслировать самые яркие моменты из этих интимных процессов. Первое отвращение быстро сменилось любопытством, а потом, под руководством учителей, – и желанием совместных опорожнений и прочих ухищрений, которые возможно придумать в этой запретной области.