Время твари. Том 2 - Антон Корнилов

— Это Алая Смерть, — проговорил Кай. — Это заклинание почти никогда не применяют. И уже довольно давно Мастера не открывают его ученикам Укрывища. Оно одно из самых мощных, используемых человеком, но, применив его, заклинатель отдает всю свою жизненную силу, до последней капли. Истребив Тварей, брат Арац упал мертвым. Что было дальше?

— Я плохо помню, — вздохнул Ранк. — Этот бой по колено в черной воде Змеиных Порослей слился в моей голове в какой-то… бесконечный ночной кошмар — когда из тьмы на тебя налетают страшные оскаленные рожи, и ты отбиваешься, а им нет конца… Когда все закончилось, я едва не терял сознание от усталости. Вода вокруг нас была красной от крови, и повсюду громоздились туши уничтоженных Тварей, и отсеченные их части плавали меж этих туш. Мои доспехи оказались пробиты в нескольких местах — Зубастый Богомол до кости распорол мне ногу своей клешней, а Крылатая Гадюка едва не проломила голову клювом. Мне досталось меньше, чем остальным. Брат Наллай попал под удар Дробящего Увальня. Ему размозжило левое плечо, и рука его бессильно свисала, как сломанная древесная ветвь; еще до этого он получил от Серого Горбуна плевок пламени, которое сожгло ему половину лица; а игла Гадкого Дикобраза, угодив под нижний край нагрудника, сломала несколько ребер и глубоко уязвила бок. Брат Равар сильно пострадал от яда Гадюк — на его шее гноилась длинная рассечина, тело плохо слушалось его, и разум мутился. Если бы не вовремя принятое снадобье, он был бы уже мертв. Мы двинулись в обратный путь. И в сумерках, когда мы уже почти успели вновь пересечь Змеиные Поросли, нас догнала стая Большеротых. Твари не наткнулись на нас случайно — они шли за нами по следу. От самой границы Красных Столбов. У меня и у брата Наллая не осталось ни одного амулета, ни одного заклинания, к тому же у Наллая клинок меча сломался у самой рукояти, и он взял с собой часть зазубренной клешни Зубастого Богомола, чтобы сражаться… Когда стало ясно, что нам не уйти и придется принимать бой, брат Равар приказал мне возвращаться в Крепость — нестись что есть сил, пока они с братом Наллаем задержат Большеротых, потому что Магистр должен обязательно узнать о том, что произошло с нашим дозором. Тогда я сказал ему, что все вместе мы сможем одолеть стаю Тварей, я попросил у него арбалет брата Араца. Времени на споры не оставалось. Брат Равар отдал мне арбалет и изменил свой приказ. Теперь он звучал так: я должен отойти на расстояние выстрела и разить оттуда Большеротых; но как только Равар и Наллай погибнут и больше некому будет сдерживать Тварей — бежать в Крепость… Тел Большеротых не было видно под черной водой — на поверхности скользили только их огромные головы. Я насчитал семерых. За то время, как Равар и Наллай уничтожили пять Тварей, мне удалось подстрелить одну. У меня закончились болты, остался только один. Последний заряд я всадил в выпученный глаз Большеротой в тот момент, когда сила заклинания, прочитанного братом Раваром, иссякла. Видно, Тварь с болтом в башке еще жила несколько мгновений, которых оказалось достаточно, чтобы сработала ее магия. Над водой прокатился огненный смерч. Мне только обдало жаром лицо, но вот рыцари… Наллай погиб мгновенно — в нем уже почти не было жизни, когда он принял бой с Большеротыми. А брат Равар… Ты думаешь, брат Кай, мне следовало оставить брата Равара, хотя он еще дышал?

— Идя по пути Долга, — помолчав, ответил Кай, — мы должны сражаться, пока есть хоть какая-то надежда на победу, и продолжать сражаться, когда этой надежды уже нет.

Ранк закончил свой рассказ. Некоторое время рыцари молчали. Затем Кай произнес:

— То, что я услышал, — невероятно, брат Ранк. Невозможно, чтобы Твари сражались, будто единое войско. Чтобы они использовали военные приемы и маневры. Чтобы они действовали, словно существа, обладающие развитым разумом. Это тем более невероятно, что раньше никогда такого не было.

— В Укрывище нам говорили, что Твари не обладают разумом в человеческом понимании этого слова, — тихо сказал Ранк. — То, что движет ими, — невозможно осмыслить человеку.

Кай провел ладонями по лицу.

— Много лет поколения болотников пытаются понять, чего же ищут Твари на землях нашего мира, — проговорил он. — Для чего они приходят сюда из-за Порогов. Защитники Крепостей: Горной, Северной и Болотной — изучали поведение Тварей, чтобы ответить на этот вопрос… Тварей гонит в наш мир не голод: они убивают только людей, не нападая на зверье. Они не жрут человеческие трупы и не жрут туши своих убитых собратьев… Я долго думал над этим еще до того, как ушел отсюда в Большой Мир, — пытался постичь суть Твари. Однажды я заговорил на эту тему с братом Гербом. Вот что он сказал мне… Пороги — это проходы между мирами; мирами, чуждыми друг другу. Представь себе, что в лютую стужу ты оставил приоткрытой дверь в свою хижину. Что происходит в этом случае?

Ранк вяло пожал плечами.

— Поверхность двери… — сказал он. — И поверхность дверного косяка покрывается инеем…

Парень замолчал, и тогда продолжил Кай:

— И чем дольше дверь будет открытой, тем толще будет становиться слой инея, тем дальше он распространится. Хроники Болотного Порога говорят о том, что когда-то давно туман густился только над землями близ Порога, а защитники Крепости и жители Укрывища и охотничьих хуторов каждый день видели солнце. Постепенно туман окутал все Болото… Кто знает, может быть, он будет ползти и дальше…

Ранк потер лоб. Глаза его потеплели интересом.

— А если поднимается ветер, — медленно произнес он, — в щель между дверью и косяком метет холодом и снегом.

— Когда никто не выметает снег обратно за порог, дом очень быстро выстужается и перестает быть домом, — кивнул Кай. — Гаснет огонь в светильниках, мрак и холод входят в жилище… Наш Долг, брат Ранк, неустанно выметать комья снега и острые осколки льда, что врываются к нам из-за порога… Из-за Порога. Брат Герб говорил мне, что в Тварях растворена воля мира, которому они принадлежат, — они и есть тот мир, плоть от плоти его. То, что лежит за Порогом, понемногу проникает в наш мир, ломая его действительность в соответствии со своими правилами. Вспомни, как изменяются растения близ Порога, приобретая новые свойства… Но главное препятствие на пути к вторжению — это мы, люди. Поэтому мир из Порога уничтожает людей, используя для этого свои создания, своих Тварей… Я не знаю, правда это или нет, но это очень похоже на правду.

— Все равно, — подумав, проговорил Ранк. — Это не объясняет то, что поведение Тварей вдруг так резко изменилось.

— Не объясняет, — согласился Кай.

Туман вокруг них начал светлеть. На Болоте наступало утро нового дня. А значит, пришло время действовать. Ранк поднялся, но, попробовав ступить раненой ногой, сморщился от боли. Кай молча вынул из дорожного мешка толстую масленую лепешку, из поясной сумки — крупицу корня могутника, склянку с густой бурой мазью и чистую тряпицу. Передал все это Ранку. А пока тот был занят, отволок тело Равара на топкое место и оставил его там. Постоял немного, глядя, как болотная пучина затягивает в себя мертвого болотника… «Сколько костей павших в боях рыцарей покоится на дне этих топей! — подумал Кай. — Если, конечно, у этой топи есть дно…» Даже если была такая возможность, болотники довольно редко выносили к Крепости погибших. Брали чаще всего только доспехи и оружие, которые могли еще послужить живым. Близ Крепости и Укрывища не было кладбищ, ни одного. Тела своих братьев рыцари отдавали Болоту, никак не помечая места, где топь пожирала мертвых. К чему это? Рыцари хранили в памяти погибших как живых. Обычай прятать тела в могилы или сжигать их на погребальных кострах — как в Большом Мире — не прижился на Туманных Болотах. Пригодной для кладбищ земли на безопасных территориях было слишком мало. Да и топливо приходилось беречь, с каждой зимой болотные леса ощутимо редели. Важным считалось лишь отнести убитого на топкое место, а не оставлять его лежать на сухой земле. Оставленные мертвецы становились бродунами. А такой участи не мог пожелать ни себе, ни товарищу ни один болотник…