Босиком по осколкам - Милана Милая

– Через час нужно назначить заседание с начальниками всех подразделений…

– Таисия Сергеевна, вы знаете, что ваш отец арестован? – Похоже женщину больше другое интересовало. Что ж, придется ее разочаровать!

– Наталья Алексеевна, нужно срочно ужесточить пропускной режим и усилить охрану на проходной. За любой комментарий, сказанный сотрудником нашего завода журналистам, я буду увольнять без предупреждения. Мы занимаем глухую оборону и делаем круглые удивленные глаза в ответ на любой вопрос СМИ. Это понятно?

– Да, это верное решение! – Наталья Алексеевна вроде как начала приходить в себя. – Но вы же не можете держать в неведении меня. Мы столько лет проработали вместе с вашим отцом, как бы вы ко мне не относились, я переживаю за него!

– К этому заводу папа больше не имеет никакого отношения. Всю сопутствующую документацию я жду на своем столе прямо сейчас. Как я и сказала, большая планерка через час, где я предстану перед коллективом. После нее мы с вами снова встретимся, чтобы обсудить нюансы. Надеюсь, я все понятно объяснила?

– Да!

Я не стала больше мучать бедную женщину. Пусть придет в себя, а я вышла, обратив внимание на бледного как смерть секретаря. По лицу было видно, что она уже в курсе. Какая хорошая слышимость в этих кабинетах, нужно будет принять необходимые меры!

– Надо будет поставить в кабинет звуконепроницаемые двери! – Обратилась я к ней с невинной улыбкой. – Как вы считаете, Римма Константиновна?

Она закивала, как китайский болванчик, а я направилась в кабинет генерального. Теперь это был мой кабинет и двери в нем, слава богу, были такие, через которые не проникали звуки.

Моего секретаря звали Ирина Юрьевна, и как хорошо, что я знала здесь уже многих сотрудников, иначе сейчас голова разрывалась бы от имен. Слухи имели свойство разносится с невероятной скоростью и с этим я ничего не могла поделать. Вести себя как ни в чем не бывало, было тяжелей всего.

Моего номера телефона не было ни в одной базе, которая смогла бы связать меня с Горянскими. Поэтому журналисты обрывали телефонные линии завода. А вот следователям мой телефон Петр, видимо, дал, и они не заставили себя долго ждать. Правила, на которые я раньше просто не обращала внимания, сейчас становились актуальными.

– Я не буду ничего говорить по телефону, Николай Петрович. Позвоните моему секретарю, и он назначит встречу на после обеда. Надеюсь, у вас будет возможность приехать? Отлично! Договорились.

Я позвонила брату, но он не взял трубку. Сердце разрывалось от тревоги, но я знала, что Петя делает сейчас все возможное и невозможное. Хотя что тут можно сделать, если доказательства неопровержимы. Я до сих пор не могла поверить, что мой отец был способен на подобное. И не знала, как бы сама поступила на месте Королева…

Позвонила маме и, как и ожидалось слушала рыдания в трубку минут пятнадцать. Больше слушать мне было просто некогда. Со страхом поняла, что растратила все свои резервы смелости на разговор с Натальей Алексеевной, и сейчас в кабинете снова сидела маленькая девочка, которую выбросили в большой мир из защитного кокона любви и заботы. И она не знала, что ей теперь делать… Где взять силы для дальнейшей борьбы? Кто поможет не наделать ошибок? Кому поплакаться в жилетку? И ни на один из своих многочисленных вопросов в этот момент я не знала ответа…

После того, как высадил Тасю у работы и внимательно проводил ее глазами, чтобы пытливые журналисты не лезли к ней с провокационными вопросами, я поехал по своим делам. Мне предстояло несколько встреч со следователями и адвокатами. Я узнал, что Сергей Горянский уже был арестован. Честно говоря, удивился, что он не стал прятаться. У него была прекрасная возможность скрыться, оставив расхлебывать последствия свою семью, но он этого не сделал. Почему?

Я уже знал, что Петр подал прошение об освобождении под подписку о невыезде по состоянию здоровья своего отца. Готов ли я допустить это? Готов ли ради женщины, которую хочу видеть с собой рядом не по принуждению, а добровольно, дать уйти от правосудия Петру Горянскому. И «НерудСтройИнвест», который я мечтал вернуть уже пять лет… Готов ли отказаться от того, что когда-то принадлежало нашей семье?

Тасин отец уже не сможет уйти от наказания, одной огласки достаточно, чтобы навсегда уничтожить его репутацию порядочного делового человека. Но как правильно сказал Антон, мой отец был точно таким же шакалом, шедшим к своим целям по головам. И я был таким же, и Петр был… В большей или меньшей степени, но никого из нас не остановила бы ради желанной цели преграда в виде буквы закона. Да, тупик!

Теперь оставалось только ждать, а это было самое сложное. Несколько раз порывался позвонить Тасе и узнать, как моя хрупкая девочка справляется со свалившейся на нее ответственностью. И почему-то знал, что она все выдержит и все сможет, ведь она чертовски умная и смелая.

Я перечитывал принесенный Антоном отчет снова и снова, мне жутко не хватало информации, которую могла дать только Тася, но она молчала, как партизан. Здорова, как она сказала! Да, но операция по замене клапана сердца, проведенная в Германии, была. Я уже и интернет весь перешерстил, но это мне ничем не помогло, хоть идти и выуживать нужную информацию у Петра. Хотя очень сомневался, что удастся что-нибудь узнать у ее чересчур вспыльчивого брата, скорее всего он пошлет меня куда подальше.

Присвистнул при виде сумм, которые Сергей Горянский переводил на счет больницы в Германии. Можно жить до старости, ни в чем себе не отказывая. Я прекрасно понимал, что Тася обязана жизнью отцу и он для нее сделал практически невозможное. Мне сложно было это принять и теперь за то, что Тася была не только жива, но и могла вести обычную жизнь абсолютно здорового человека, я обязан сказать спасибо ее отцу. Теперь мне нужна была правда о том, что произошло пять лет назад. Мог ли мой отец препятствовать выезду Таси за границу? Старшие Горянский и Королев уже тогда не могли поделить высоко прибыльный бизнес строительства. И наверняка рыли друг на друга всевозможный компромат. Я это знал в глубине души, но сейчас мне жизненно необходимо было выяснить, знал ли мой отец, угрожая выдать тогда изобличающую информацию о взятках, что этим поставит крест на жизни маленькой девочки?

Я вздрогнул, когда дверь в кабинет неожиданно открылась и вошел Ильинский.

– Интересно, зачем я держу секретаря, раз она все равно не докладывает мне о твоем приходе?

– Не парься, она знает, что ты свободен и не я же ей давал распоряжение пускать меня в любое время дня и ночи!

– Я скоро тебя пропишу у себя!

– Похоже на то! – Сказал Антон и устало опустился в кресло. Я только сейчас отметил усталое выражение его лица. Он вообще спит в последнее время? И почувствовал себя виноватым, ведь друг сейчас страхует мою шкуру со всех тылов.

– Что-то случилось?

– Кое-кто еще копает под Горянских. Помимо тебя!

– Не понял…