Новые гладиаторы - Сергей Зверев

Кавказцы же конкуренцию считали справедливой только в случае собственного выигрыша. Ситуацию с аптеками они восприняли как удар по их репутации и самолюбию.

Не очень давно глава их тейпа Рамазан лично прибыл с визитом к Борису под предлогом медицинской консультации.

– Уважаемый доктор, посмотри, пожалуйста. Вот когда так дышу – тут колет. Может, сердце?

Борис Николаевич выписал ему направления на рентгенографию грудной клетки и ЭКГ и полагал, что вопрос исчерпан.

Но Рамазан после витиеватых благодарностей и цветистых восточных метафор плавно перешел на тему лекарств, а потом и аптек:

– Уважаемый доктор, я вижу – трудно тебе. Сколько больных – поесть некогда. Тут еще и аптеки твои. Не успеваешь все сделать, жизнь проходит.

– Да аптеками жена рулит, – не подозревая об истинной подоплеке, простодушно ответил Дурманов. – Она у меня фармфакультет заканчивала.

Рамазан то ли восхищенно, то ли осуждающе поцокал языком и заявил:

– Умная у тебя жена. Только хозяйка должна дом вести, детей растить. Продай мне аптеки, да?

– Как это? – растерялся Борис. – Да я не собираюсь их продавать. К тому же жить на врачебную зарплату – сами знаете.

– Э, дорогой! Как говорил товарищ Сталин, хорошего врача народ прокормит. А ты самый лучший здешний доктор. Я тебе и денег за аптеки нормально дам. Будешь жить припеваючи.

Дурманова с самого начала разговора коробила панибратская манера гостя обращаться к нему на «ты» и «дорогой». Пусть тот и в отцы ему годится, но…

Поэтому Борис слегка вспылил:

– Вы мне лестью тут глаза не заливайте. План обследования и лечения я вам составил. Засим разрешите откланяться, дел много.

Гость спокойно, как ни в чем не бывало, попрощался и ушел.

Но через неделю машину Бориса остановили на загородной трассе мрачноватые лица кавказской наружности и вежливо, но твердо сообщили ему, что в случае отказа продать аптеки произойти с ним может всякое. Тут горы кругом, дороги скользкие. В соседнем районе два дня назад даже заместитель губернатора с трассы слетел. Да и дети в школу ходят во вторую смену. А темнеет рано. Ну и хулиганья, зеков беглых вокруг тьма тьмущая. Сибирь-матушка.

Тут-то Борис крепко призадумался. Он действительно чуть не слетел с трассы почти на въезде в город.

Доктор пошел было за помощью к приятелю, местному начальнику милиции.

Однако тот только развел руками и сказал:

– Они же прямо не угрожали. Да косвенно тоже. Доказательств у тебя нет.

– Ты что, мне не веришь?

– Веришь – не веришь – это не юридические понятия. – Глаза толстощекого подполковника, с которым они выпили не один литр коньяка, блудливо забегали по сторонам. – Что я им предъявить смогу? Кабы они тебе пистолетом угрожали или еще чем. Да и словесные наезды какие-то скользкие. Просто забота о ближнем. Так и повернут в случае чего. Мол, мы просто говорили, чтобы аккуратнее ехал да детей ночью на улицу одних не выпускал. Ты лучше заходи вечерком. Мне кореш с оказией классной кедровки прислал. Посидим, выпьем. Заодно и обмозгуем, как твоему делу помочь.

Но Борис уже понял, что с этой стороны помощи ждать можно только в случае его убийства. Тогда, конечно, похоронят с почестями, план «Перехват», все дела. Может, подполковник и всплакнет на могиле скупой пьяной милицейской слезой.

Доктор попытался найти помощь у криминальных кругов. Через знакомых он вышел на местного смотрящего, договорился об аудиенции.

– Слышал, лаврушники на тебя наехали, – начал после обмена приветствиями авторитет с благородным погонялом Седой.

Борис скорбно покивал и присел на стул, предложенный ему мановением синей кисти.

– Ты, конечно, доктор, молоток, за что тебе от нас полная уважуха. Но даги здесь по закону. Им абаканский сходняк разрешил тут осесть. Они и долю в общак отстегивают. Все путем. Как только крысятничать начнут – подвинем отсюда, не сомневайся. А ты по тому же закону – коммерс, барыга. Мы и так тебе уважение оказали, с твоих аптек доли никогда не брали. Чисто из уважения, потому как ты многим бродягам жизнь спас. Ведь не наезжали мы?

Дурманов был вынужден согласно кивнуть. Действительно ведь не наезжали. А могли.

– Вот видишь. – Седой развел руками. – Какие к нам претензии?

– Да никаких. Спасибо, конечно. Это я искренне.

– Хорошо, что понимаешь. Нет ничего хуже человечьей неблагодарности. – Авторитет затянулся беломориной. – Так что с пиковыми сам разбирайся. Беспредельничать мы им тут не дадим. Но ведь они твои точки купить хотят, а не отнять. Мой тебе совет – продай. Если не можешь удержать, все равно уронишь.

Эта философская сентенция окончательно похоронила надежды Бориса на благополучное разрешение дела. На всякий случай он отправил жену с сыновьями к теще в Ростов, а сам начал морально готовиться к продаже аптек.

Срок, который ему дали на раздумья, истекал уже завтра. На душе, несмотря на весенний денек со слабым морозцем, было гадостно и тоскливо.

Из-за угла пятиэтажки, стоявшей рядом, вдруг вышли четверо бородачей. Борис вздрогнул и перешел на другую сторону улицы. Благо автомобильное движение в эту пору суток здесь практически отсутствовало. Бородачи тоже пересекли дорогу и пошли за ним.

Дурманов ускорил шаг, волевым усилием заставляя себя не оборачиваться. Но шаги за спиной шлепали по подтаявшему снегу. Эти мужики явно настигали его. Резкий хлопок тяжелой руки по плечу пробил доктора через теплый пуховик ударом тока.

– Борька! Дурман! А я думаю – ты или нет!

Борис Николаевич с некоторым облегчением обернулся, но все еще ожидал подвоха. Бородачи явно не были кавказцами.

– Что, не узнал? Богатым буду! – с ухмылкой заявил один из них, здоровенный блондин.

Тут Борис узнал в нем однокурсника с параллельного потока Генку Волкова.

– Геныч! Рад видеть! Ты какими судьбами?

Причем про «рад видеть» Борис вовсе не покривил душой. Хоть с Генкой они особо и не дружили во время учебы, но напряжение последних недель требовало релаксации в дружеском кругу. А что может быть лучше встречи старых институтских приятелей?

– Буквально с гор спустились. – Волков улыбнулся. – Знакомься: Серега, Леха, Аристарх. А это мой кент по институту – Боря. Ходили мы в зимний поход по Саянам, да нарвались на приключения. Лавиной всю амуницию завалило. Вот выбрались в чем было, налегке. Без связи, денег и документов. Можем у тебя пару дней перекантоваться, пока свяжемся с центром да восстановим свои бумаги?

– О чем речь! Хоть неделю! Я жену с детьми к теще отправил. Дом у меня большой, места всем хватит. Сейчас посидим, вмажем за встречу. Банька, опять же. Это ж больше десяти лет после вуза прошло!

– Двенадцать. Да уж, банька нам не помешала бы. Почти месяц одним снегом умывались. Вот только незадача – вещи все утеряны.