Голое платье звезды - Дарья Донцова

Единственная, ради кого сделали исключение, – это Виолетта. Вот она рассекает по торговому дому в тапках. Но Толкина – история фирмы «Бак». Она – первая, нанятая когда-то Романом служащая, – помнит еще крохотный павильончик у метро, где Звягин сам предлагал прохожим арабскую парфюмерию, которая старательно прикидывалась французской. Редкие люди имеют сейчас право войти к Роману Глебовичу в кабинет без предварительной записи на прием. Если кто и попытается, то его мигом притормозит Юра, секретарь босса. А Виолетта забегает к шефу, когда пожелает. Юрий при виде госпожи Толкиной вскакивает и начинает кланяться. Она же ему снисходительно кивает. И, улыбаясь, говорит что-то вроде:

– Сиди, сиди, деточка! Негоже тебе, личному помощнику Звягина, передо мной, простой старухой-кассиром, расшаркиваться.

Конечно, на «простую старуху» семидесятилетняя Виолетта похожа как чайник на зебру. А возраст не мешает ей кокетничать.

– И каков Маркин в быту? – продолжала Толкина. – Ходит в сортир в золотой короне?

– Шапки Мономаха на голове артиста я не заметила, – рассмеялась я, – он, похоже, без звездных закидонов, нормальный, спокойный человек. Вчера во время ужина Андрей рассказал, что продюсер сериала решил убить одного из главных героев.

– Во-во, – закивала Кристина. – А того, между прочим, зовут… Роман Звягин.

До меня с большим запозданием дошла суть того, что случилось.

– Наша Корякина ополоумевшая фанатка телемыла? – на всякий случай уточнила я.

– Ну да! – закричала Кристина. – Когда героя повесили, зарезали, утопили… сама-то я эту чушь не гляжу, не знаю, что там с ним случилось… в общем, когда мужик, красиво закатив глаза, отбросил ботинки, Лидия…

– Схватила телефон и разослала сообщение о кончине Романа Звягина, – перебила ее Толкина.

– Хорошо, что у нас эпидемия инфарктов не случилась. Сегодня все с утра к ней бегут, ругаются, – еще быстрее затараторила Кристина, – а она…

Дверь в мою комнатушку приоткрылась, внутрь всунулся букет роз, следом за ним втиснулся Гаврюша.

– Степашка, я приехал, чтобы… – начал он. – Ох, простите, похоже, я помешал. Не хотел.

– Ерунда, – махнула рукой Виолетта, окидывая его оценивающим взглядом, – мы, бабы, сейчас просто сплетничаем. Роскошный букет.

– Красивой девушке – красивые цветы, – заулыбался гость.

Толкина прищурилась.

– Меня зовут Виолетта.

– Очень приятно, я Гаврюша, доктор, – представился посетитель.

– Ой, – закокетничала кассир, – жутко боюсь стоматологов.

– Насчет меня можете не волноваться, – очень серьезно сказал Гаврюша, – я не имею отношения к дантистам. Я врач, который никому из вас никогда не понадобится, моя специальность – психиатрия.

– Ошибаетесь, голубчик, – возразила Толкина, – в нашем сумасшедшем бизнесе человек, который лечит психов, необходим каждой. А учитывая произошедшее этой ночью, вы нам просто небесами посланы.

– Вообще-то Степа обещала меня постричь, – увильнул в сторону Гаврюша, – велела приехать в офис.

– Нет, – возразила я, – попросила сначала позвонить, вдруг я окажусь занята. И сейчас времени нет, я уезжаю, у меня встреча.

– Да? – расстроился врач. – Жаль.

Виолетта взяла его под руку и повела в коридор.

– Сейчас что-нибудь придумаем, голубок. А что у вас со Степашей? Амур? Или просто спите вместе?

Кристина прыснула.

– Не смешно, – вздохнула я. – Пожалуйста, отбей Гаврюшу у Толкиной, отведи его к Марату, пусть тот доктора пострижет. Да поторопись! Не хочу, чтобы Виолетта потом всякую чушь болтала и направо-налево говорила, что это ей сообщил личный психиатр Козловой, у которого она от сумасшествия лечится. Мне на самом деле надо уйти.

– Не переживайте, – кивнула Кристина, – все будет в порядке, Чип и Дейл уже прутся на помощь.

– Милое местечко, – отметил Кудрин, поддевая на вилку большой кусок рыбы. – И готовят вкусно. Ты, наверное, все трактиры в Москве знаешь.

– Нет, – возразила я, – только несколько заведений, куда забегаю кофе попить. Вот в Париже-Милане-Нью-Йорке я больше осведомлена о ресторанчиках, в командировках приходится в них питаться. Во Франции-Италии еда замечательная, Америка же в этом плане нравится мне намного меньше. И там огромные порции. Один раз я заказала маленький кусок яблочного пирога – подчеркиваю: маленький, в меню был еще большой – и получила ломоть размером с блюдо для торта, украшенный метровой башней взбитых сливок, которую засыпали шоколадной крошкой, цукатами, орешками, водрузив туда до кучи полкило пломбира.

– А у нас в кафе «Чаемания» грушевый кекс теперь нарезают толщиной со спичку, – вздохнул мой собеседник. – На один жевок лакомство.

– Зато цена у него не выросла, – развеселилась я, – просто десерт резко похудел.

Алексей отложил вилку.

– Ладно, давай по делу. После того как ты мне позвонила и рассказала, что Катя призналась в обмане, я влез в нужные документы. Чем хороша наша во многом плохая система исполнения наказаний? У них ничего не пропадает. На каждый чих бумага в трех экземплярах составлена, куда надо подшита и хранится аккуратно. Бывают, правда, случаи, когда архивы водой заливает, потому что пожары там вспыхивают, и к тому же крысы любят содержимым папок полакомиться, но мне повезло. В тот день, когда Веру унесли в лазарет, в СИЗО работало много людей, но – оцени удачу! – лишь одного из них звали Николаем. Совсем не редкое мужское имя, однако, я уже говорил, мне просто подфартило. Николай Владимирович Осипов тридцати трех лет – вот кто подбил Катю и Лену устроить спектакль.

– И он далеко не пожилой, – обрадовалась я. – Может, ты заодно адрес его узнал?

– Да, – кивнул Алексей, – узнал. Деревня Бокалово, неподалеку от Карачинска, это за Уралом.

– Осипов покинул Москву? – удивилась я.

Кудрин взял из рук официантки чашку с кофе.

– Вскоре после того, как Вера оказалась в психушке, Николая поймали на взятке: Осипов за хорошие деньги провел ночью в СИЗО любовницу одного авторитета. Парня примерно наказали, чтобы другим неповадно было, – отправили на зону, где он вскоре умер. Инфаркт.

– В тридцать лет с небольшим? – еще больше удивилась я.

Кудрин развел руками.

– Бывает. Антонина Варламовна, его мать, не забрала, не увезла тело сына домой в Москву. Наверное, у нее не было на это денег, она учительница, где ей средства взять, – поэтому Николая похоронили в общей могиле на кладбище в деревне Бокалово, там, где бывший охранник отбывал срок. У Осипова была жена Анна, которая до сих пор прописана вместе со свекровью, похоже, у них хорошие отношения. Спустя некоторое время после кончины Николая женщины продали свою трехкомнатную квартиру в Медведково и переехали на противоположный конец столицы. Что немного странно.