Мoя нечестивая жизнь - Кейт Мэннинг

Я сидела тихонько, как мышка. Немного успокоившись, Беатрис вдруг спросила:

– Вы знакомы с Питером ван Кирком? Он первый помощник губернатора, у него дом на Пятой авеню. Он два года снимал мне квартиру в замечательном месте – на Вашингтон-сквер. – Она коснулась синяка на щеке. – Но если я буду продолжать в том же духе, он меня бросит. У него жена и две дочки. Я ему пригрозила, что расскажу все его жене, если он мне не поможет.

– Могу вам дать таблетки от задержки месячных, – сказала я.

– Я уже пила таблетки.

– Я тоже.

– Правда? – Лицо ее посветлело. – И как? Подействовало?

– Вроде бы.

– Попробую еще раз. Если не помогут, он от меня избавится.

Чулки у нее сползли на щиколотки. Она нагнулась, подтянула их. Большой живот мешал.

– Если он меня вышвырнет, куда мне идти? Да еще с ребенком. Родных никого. Прислуги и той нет.

– А как насчет дома для бедных?

– Пф-ф-ф. – Она презрительно скривилась. – Женский работный дом? Ни за что. Они же хватают тебя и определяют в кормилицы. Значит, дети богатеньких мамаш будут есть твое молоко, а собственный ребенок помирай с голоду? Да и помрешь где-нибудь на Блэквел-Айленд в компании психов, убийц, больных оспой и воров. – Она снова разрыдалась. – Почему вы не хотите помочь мне? Вы же почти врач. Приведите мой организм в порядок, уберите лишнее. Почему нет? Умоляю, мисс. За любые деньги.

Мне было ужасно жаль ее.

– Я не умею «убирать лишнее». Если бы умела, помогла бы.

– Боже милосердный! – Беатрис схватила меня за руку, сползла на пол, обхватила мои колени: – Умоляю, мисс. Попробуйте! Решитесь!

Не в силах это больше выносить, я выскочила из кабинета, нашла миссис Эванс:

– Мэм, пожалуйста, эта женщина говорит, что ее убьют. Ей некуда пойти. Помогите ей. Ну что вам мешает?

– Совершить убийство? – Глаза у миссис Эванс тоже были заплаканные. – Нет! Нет, дитя мое, категорически нет и нет. – Но, судя по ее дрожащему голосу, по расстроенному лицу, она вовсе не так была уверена в своем отказе. – Послушай меня… Помогай им, если они собрались рожать до срока. Конечно, если они попали к тебе вовремя. Хотя бы для того, чтобы они не нанесли себе вред. Начнут орудовать сами, и…

– Что?

– …и истекут кровью. Ты же видела, что мисс Кинсли себе сделала? Ее счастье, что она внутренних органов не повредила. А то ведь они чем угодно могут воспользоваться. Корсетной спицей. Пером индейки. Костью.

– И это не будет считаться убийством?

Моя наставница, дрожа всем телом, взяла мои ладони и повертела их:

– У тебя маленькие руки. У тебя мягкое сердце и пытливый ум. Но ты еще ничего не заешь о жизни. О жизни женщин. Ты научишься. Пройдешь через все уготованные тебе испытания. Но раз уж ты акушерка… а ты ею будешь, Энни… ты не должна бояться.

– Какие испытания?

Миссис Эванс поникла, но затем улыбнулась:

– Помни, Энни, милая моя, что душа у акушерки широкая и благородная, что акушерка – восприемница величайшего благословения, которым Господь удостоил нас, жалких тварей. Но акушерка должна справляться со сложностями, уметь находить то, что я называю «меньшее зло». Ты должна научиться не судить людей слишком строго. Если не научишься, ты не годишься для этой работы.

От печали, написанной на ее лице, мне самой захотелось расплакаться. И хотя впоследствии я очень часто вспоминала ее слова, утекло немало времени, прежде чем я поняла, что она имела в виду.

– Так вы поможете мисс Кинсли?

– Увы, я помочь ей не в силах, – ответила она тихо. – Слишком поздно.

Через несколько недель «Полицейский вестник» сообщил, что мистер ван Кирк, первый помощник губернатора, арестован по обвинению в убийстве мисс Беатрис Кинсли, 25 лет, проживавшей на Вашингтон-сквер, чей труп был найден плавающим в Ист-Ривер; тело бедной женщины все исколото ножом. Смерть несчастная приняла на седьмом месяце беременности.

Прочитав заметку, я ощутила, будто шею мне сдавила невидимая рука.

Пока мой опыт говорил о том, что младенец убьет свою мать, отец совратит свою дочь, школьный учитель – неподходящая партия для благородной леди, а жить стоит только ради любви. Но пример Беатрис Кинсли научил меня новому: если ты выставляешь страждущую за дверь, то, значит, подвергаешь риску ее жизнь – она либо сама нанесет себе увечья, либо отец нежеланного ребенка убьет бедняжку вместе с дитя. С мистера ван Кирка все обвинения были очень скоро сняты, а впоследствии он даже стал заместителем секретаря Военного флота. С того дня бедная Беатрис стала являться мне в кошмарах, и вместо белокурых волос на голове ее шевелились водоросли.

Практические занятия с миссис Эванс продолжались, как продолжалась и жизнь. Я все так же тосковала по маме и брату с сестрой, думала о будущем, о Чарли, которого считала своим женихом, прогуливалась по Бродвею с Гретой. Я заделалась экспертом по части тайной, в красных тонах, жизни женщин, изучая ее каждый день – причем все так же без оплаты.

Это образование порой начинало тяготить меня. Однажды, когда в очередной раз звякнул дверной колокольчик, я почувствовала, что сыта по горло.

Миссис Эванс дремала на диване, лицо бледное и потное.

– Мэм, посетительница.

Миссис Эванс вздохнула и потянулась. Ее склянка с «Серумом» стояла на столе. Вчера я смешала восемь унций микстуры – спиртовая вытяжка Thebane Opium и по капельке мускатного ореха, шафрана и серой амбры. А сегодня пузырек почти пуст.

– Мэм?

– Осмотри ее сама. Потом поднимись ко мне и расскажи, в чем дело. Поторопись. Ты ведь моя умница.

Наверное, я слишком много ступенек преодолела в этот день, потому что, услышав про «умницу», я как с цепи сорвалась:

– Я вам не «хорошая девочка»! Я бесплатная служанка! Ни цента на карманные расходы, ни жалованья! Два платья за все время, да и в них из дома не выпускают! Грета у соседей получает пять долларов в месяц, а я – шиш с маслом! Да тут еще новые обязанности. Говорите, я ассистентка? Вот и осматривайте сами! Можете отправить меня обратно на Черри-стрит, но я не «ваша умница»!

Миссис Эванс резко села.

– Вам я нужна только для того, чтобы кровавое белье стирать, – разорялась я. – Это преступление, вот что!

– Несмотря на то что говорит закон, я не считаю такого рода операции криминальными, – сказала миссис Эванс. – Если только нет угрозы преждевременных родов. Просто нужно заплатить кому надо, и вас оставят в покое.

Эти слова «заплатить кому надо» стали новой вехой в моем образовании – в его юридическом аспекте.

– Одно то, что вы не платите мне ни цента, не покупаете новой одежды, тянет на преступление. Вы держите меня в рабстве!