Береги свою любовь - Хельга Нортон

Нужно было взять Джона за грудки и потребовать, чтобы брат обращался с Анджелой по-человечески, иначе ему вышибут мозги.

Но как можно было сделать это? Рядом сидела Грейс, которая должна вот-вот родить.

Нужно было перегнуться через стол, взять Анджелу за руку и сказать во всеуслышание:

— Анджела, я люблю тебя.

Но как можно было сделать это? Анджела ответила бы ему: «Ну и что?».

Филипп нажал на газ.

Нет, она бы так не сказала. Если бы он не был таким толстокожим, то давно бы обо всем догадался. О ее чувствах красноречиво говорили глаза и улыбка. Шепот и стоны, которые она издавала, занимаясь с ним любовью. То, как они гуляли по берегу, держась за руки. То, как она лежала в его объятиях на полу у камина… Если бы он не пытался разобраться в собственных чувствах, то давно понял бы чувства Анджелы.

Она любит его.

Когда он найдет Анджелу, то скажет, что будет любить ее каждый час ближайшие пятьдесят лет. Или сто. Если только она будет слушать. Если поверит ему. Если…

Впереди показались красные сигнальные огни.

Анджела! — понял Филипп.

Он прибавил газу и замигал фарами. Анджела поехала быстрее. Она что, с ума сошла? Дорога стала еще опаснее. По обе стороны проселка росли деревья, так что права на ошибку здесь не было.

Филипп снова помигал ей.

— Медленнее, Анджела, — пробормотал он. — Медленнее, черт побери!

Она поехала быстрее. Проклятье! Что делать? Если он будет ее преследовать, Анджела еще больше увеличит скорость. Филипп неохотно отпустил педаль газа.

Огни впереди исчезли. У Филиппа пересохло во рту. Что случилось? Поворот? Изгиб?

Да, точно. Изгиб, но не слишком крутой. А за ним — обочина, на которой они останавливались по пути сюда.

Задние огни показались снова. Филипп помолился всем известным ему богам, нажал на газ, рванулся вперед и обогнал автомобиль Анджелы. Увидев знакомую обочину, он затормозил, свернул, выпрыгнул из машины и вышел на дорогу.

У нее куча времени, чтобы остановиться. За себя Филипп не боялся; просто он не хотел, чтобы Анджела резко затормозила или сделала то, что могло повредить ребенку.

Увидев Филиппа, Анджела сбросила скорость, но не остановилась, а попыталась объехать его.

— Анджела! — крикнул Филипп. — Анджела, милая, я люблю тебя!

Конечно, шум мотора помешал ей услышать его.

— Я люблю тебя! — снова крикнул он.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Анджела свернула на обочину и выключила двигатель.

Филипп не слышал ничего, кроме стука собственного сердца. На узком проселке стояла мертвая тишина. Он сделал глубокий вдох, подошел к машине и взялся за ручку.

Дверь была заперта.

— Анджела, милая, открой.

Она не смотрела на него. Уставилась в лобовое стекло и сложила бы руки на груди, если бы между рулем и сиденьем было больше места.

— Анджела, я люблю тебя!

Она не ответила. И даже не посмотрела на него.

Биение собственного сердца не мешало ему слышать слабое тиканье остывавшего мотора. У Филиппа сжалось сердце, когда он подумал о том, как быстро она ехала и что с ней могло случиться.

Когда он снова подергал ручку, в его голосе прозвучал гнев.

— Черт побери, Анджела, открой сейчас же!

Она повернулась к нему.

— Нет!

— Открой, или я…

По дороге с ревом мчалась машина. «Феррари» Джона на мгновение замедлил ход. Грейс показала им большой палец, а Джон нажал на гудок.

— Удачи! — крикнула Грейс.

Филипп повернулся к Анджеле.

— Ты слышала? Грейс не сомневается, что я люблю тебя. И Джон тоже. Проклятье, единственный человек, который не знает правды, это…

Дверь открылась.

— Перестань кричать, — упрямо сказала Анджела. — Ты разбудишь всю округу.

— Здесь нет никого, кроме коров.

— Ты так кричишь, что они перепугаются до смерти. — Она замешкалась. — Кажется, ты нес какую-то чушь про любовь…

— А какая чушь заставила тебя удрать? — парировал он.

— Это не чушь, а первый умный поступок, который я совершила с тех пор, как ты влез в мою жизнь.

— Анджела, ты ведь не бросишь меня?

— Я уже сделала это.

Филипп схватил ее за плечи.

— Черта с два! Не позволю!

— Разве я нарушила твои планы? Ты же собирался сказать: «Прощай, это было неплохо, но я понял, что совершил большую ошибку…».

— Я люблю тебя.

— Что ж, тем хуже. Потому что уже слишком поздно. Слушай внимательно, поскольку повторения не будет. Это я совершила большую ошибку. Гигантскую ошибку. Чудовищную ошиб…

Филипп обнял ее и поцеловал. Анджела сопротивлялась, но не слишком сильно. Как только их губы соединились, Анджела заплакала, и тут Филипп понял, что Грейс права.

Жена любит его.

Он снова взял Анджелу за плечи и слегка отстранил ее.

— Ты любишь меня.

— Глупости! — По ее щекам катились слезы, но, когда Филипп попытался вытереть их, Анджела отпрянула. — Как я могу любить человека, который сказал брату, что хочет избавиться от меня?

— Я сказал ему, что хочу избавиться от этого дурацкого пункта в не имеющем юридической силы документе, который показывал тебе перед бракосочетанием.

— Ты сказал, что совершил ошибку.

— Да, совершил. Мне не следовало заставлять тебя вступать в этот брак.

— Чертовски верно. Не следовало.

— Мне не следовало приходить к тебе с этим документом. — Его тон смягчился. — Следовало прийти к тебе с цветами и сказать то, что уже было в моем сердце…

— У тебя нет сердца, — не очень убежденно ответила Анджела.

— Что ж, признаю. Мне потребовалось время, чтобы обнаружить его. Но сердце у меня есть. И оно наполнено любовью к тебе.

— Ха! — сказала Анджела, однако в ее глазах загорелся блеск, которого Филипп по глупости раньше не замечал.

— Я люблю тебя. А ты любишь меня. И я не отпущу тебя, пока ты в этом не признаешься.

— В таком случае, Томлинсон, тебе долго придется ждать. — Но вопреки своим словам Анджела обняла его за шею и поцеловала. — Я люблю тебя всем сердцем, — прошептала она, не отрываясь от его губ. — И буду любить всегда.

Филипп вздохнул с облегчением. Знать, что тебя любят, это одно, а слышать — совсем другое.

— Я должен был сказать тебе.