Роковое обещание - Анжела Марсонс

– Ладно, можешь взять его себе, – согласилась Стейси. Если ему так этого хочется, то у нее есть чем заняться.

– И уж коли ты спросила, я предпочитаю классику.

– Прости? – Констебль нахмурилась.

– Это я о кока-коле, – пояснил Пенн. – Я предпочитаю старую добрую колу, а не диетическую и не с нулевым содержанием сахара.

– Спасибо, что сказал, – Стейси ввела имя в компьютер.

Правда, Пенн опять ошибся в своих предположениях, потому что ей на это абсолютно наплевать.

– Как так «уже закрыто»? – спросила Ким у охранника в больнице, пытающегося отогнать их подальше от административного блока. Ведь для того, чтобы они смогли застать главврача на месте, Брайант по пути из «Сидарс» в кои-то веки реально нажал на газ.

На этот раз Стоун нашла кабинет без помощи Терри, но не смогла войти в закрытую на номерной замок дверь, которая накануне была открыта. По-видимому, то, как она барабанила в дверь, привлекло внимание человека, сидящего перед камерами.

– Это же административный блок. Обычно они расходятся часов в пять.

Повернувшись, Ким увидела высокого стройного охранника с гладкой темной кожей и уставилась на его именную бирку.

– Послушайте, Тирион[40], сдается мне, что Ванесса Уилсон все еще работает, так что, прошу вас, пропустите нас.

Еще вчера они поняли, что главврач не работает от звонка до звонка.

– Ее нет. У нее проблема с ребенком или что-то в этом роде, – пояснил охранник, пожимая плечами. – Она уехала пару часов назад.

– Но должен же быть кто-то, с кем мы могли бы поговорить? – возмутилась инспектор. – Кто заканчивает работу в такое время?

– Мне жаль, – охранник опять пожал плечами, – но вам придется вернуться завтра.

– Мне тоже жаль, но я не собираюсь… – Ким замолчала, заметив какое-то движение слева от себя. – Ладно, спасибо вам, – закончила она разговор.

Брайант вопросительно взглянул на нее. Сержант прислонился к стене и приготовился к долгому ожиданию. Обычно командир так легко не сдавалась.

– Мы сами найдем выход, – заверила Стоун охранника. Тот вновь пожал плечами и, прежде чем отойти, осмотрелся.

– Черт возьми, командир, ты что, так и смиришься с этим отказом? – спросил Брайант, пока они медленно удалялись в направлении главного коридора. – Кстати, зовут его вовсе не Тирион, – заметил он.

– Нет, Тирион. Так было написано на именной бирке.

– А на шевроне на его рукаве было написано совсем другое.

Ким, прищурившись, посмотрела на своего коллегу. Что написано на шевроне, выданном лицензирующим агентством, Брайант точно не пропустит.

– Понимаешь, некоторые, чья работа связана с людьми, не любят использовать свое настоящее имя, особенно если они живут недалеко или им приходится часто вступать в конфликты. Поэтому они используют свое второе имя, чтобы их было труднее идентифицировать.

– А, понял.

Охранник, которого звали не Тирион, обернулся еще раз, прежде чем повернуть за угол. Ким мгновенно остановилась и развернулась в противоположную сторону.

– За мной, – сказала она, торопясь к лестничной площадке.

Войдя в дверь, инспектор стала подниматься, перешагивая сразу через две ступеньки. У себя над головой услышала скрип двери.

– Командир, куда мы…

– Не отставай, Брайант, – прошипела детектив, открывая тяжелую противопожарную дверь в коридор.

Осмотрев коридор, Ким выругалась.

– Мне показалось, что я увидела кого-то знакомого, – сказала она.

Звуковой сигнал сообщил о том, что ей поступило сообщение. Достав телефон, она прочитала его. И имя отправителя, и содержание настолько удивили ее, что Стоун прочитала его еще раз.

– В чем дело? – спросил Брайант.

– Да так, ерунда. – Ким покачала головой, продолжая осматривать коридор. – Клянусь, я только что…

Она замолчала, заметив, что двойные двери, ведущие в смотровую палату, распахнулись. Санитар, одетый во все белое, вывозил из палаты кровать. Инспектор прижалась к стене и, отвернувшись, погрузилась в изучение доски объявлений.

– Это просто рентген, мистер Брейтуэйт, – приговаривал между тем санитар. – Сейчас мы вернем вас на место.

– Черт возьми, а он умеет держать язык за зубами. Мы и не знали, что этот парень работает именно здесь, – заметил Брайант, проследив, куда смотрит Ким.

Они оба смотрели на Джованни Манчини.

Эне, бене, раба, квинтер, финтер, жаба… Эту считалку дети используют для того, чтобы сделать выбор. Нечто похожее происходит, когда ты указываешь на что-то пальцем, не так ли?

Иногда, перед тем как сделать важный выбор, дети на несколько мгновений задумываются. Они взвешивают все «за» и «против», пытаются оценить отдаленные последствия, сиюминутное или отсроченное удовольствие.

С тобой все было по-другому.

Решение было принято практически мгновенно, безо всяких колебаний.

И это меня разочаровало. И расстроило.

От тебя можно было ожидать большего. Где были твои нерешительность, боль и страдания? Мне хотелось бы, чтобы ты испытала удушье, которое испытывают ночью, увидев во сне бессмысленный кошмар, когда становится так страшно, что начинаешь думать, что сердце вот-вот остановится. Мне хотелось видеть, как ты испытываешь страх и горе, как они ломают тебя прямо передо мной. Но этого не произошло.

Ты всегда была хладнокровной сукой.

И быстро сделала свой выбор. Только раз попросив меня изменить свое решение. Это показалось мне наигранным и неискренним. И ты приняла мой отказ. Откуда тебе было знать, что я не отступлю и не сохраню жизнь вам обоим?

Как бы не так.

В эту игру так не играют.

И в реальной жизни так не бывает.

Но ведь ты даже пробовать не стала.

Ты все мне выложила. Ты так торопилась, как будто за тобой гнались. И рассказала мне все, что мне было нужно. Где конкретно она будет находиться в конкретное время. Наблюдать за птичками в саду. Ты сдала ее, как будто это было совсем просто.

Но ты тоже будешь страдать. Будешь чувствовать боль. Отчаяние. И если ты не почувствуешь этого из-за потери любимого человека, то все будет по-другому, когда дело дойдет непосредственно до тебя.