Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава, 6 - Семён Афанасьев

— Плевать. По документам — я на ремиссии. С точки зрения закона сегодня, полноправный гражданин, пока не будет других документов.

— Мне кажется, мы с тобой оба сумасшедшие… О, вот так приятно. Продолжай.

Смартфон звякнул тоном входящего сообщения.

— Что там? — лениво поинтересовалась женщина.

— Садатоши едет. Ругается, что и его вызвали.

— А зачем здесь Садатоши? — спрашивает Вака, разминая мне плечи.

Не знаю, как это получается, но с таким тактильным контактом и никакого интима не нужно.

— Я же не смог дозвониться до Ватанабэ. Ожидал, что он поможет.

Как по команде, именно в эту минуту мой телефон звонит ещё раз.

— Ух ты. Лёгок на помине.

Отвечаю на звонок и за минуту ввожу комиссара в курс.

— Сложно. Неожиданно. Цейтнот. — Коротко резюмирует он.

— Если совсем честно, я уже спланировал, как обойтись без вас — думал, так и не свяжемся. Но раз вы всё же позвонили до заседания, может, что-нибудь скажете? — а чего стесняться.

Не до того.

— Не включай голограмму! — Ватанабэ упреждает моё движение буквально на полсекунды. — Я был занят, перезвонил сразу, как только смог. Так, наведи камеру на свою протеже.

— Это ещё кто чей протеже, — ворчит Коюмэ, появляясь в кадре. — Официально я назначена представителем его интересов, есть доверенность от отца.

— Если будет приговор суда в ваш адрес, доверенность автоматически аннулируется, — спокойно отвечает ей Хиротоши. — Пожалуйста, скажите, что у вас за расширения стояли? Из-за чего весь шум после реанимации?

— Вам название производителя или функционал?

— Первое. Со вторым я как-нибудь сам разберусь.

Вака флегматично перечисляет ничего не говорящие мне собственные имена.

— Маса, — вопреки собственной команде, Хиротоши активирует голограмму со своей стороны. — А как ты рассчитываешь обойтись без меня в суде?

— Подключил Садатоши. Продумал аргументы защиты, с учётом политической ситуации и состава суда. Адвокат — очень крепкий юрист из Джи-ти-груп, Вака его знает лично.

— Где адвокат? С вами рядом не вижу, — мгновенно реагирует комиссар.

— Он онлайн будет. Мы тут оказались экспромтом, а адвокат в другом городе. Не успел добраться физически.

— Вообще-то, такие разговоры по телефону не ведутся, — замечает наш собеседник.

— Я пытался вас вызвонить заблаговременно. Планировал заехать к вам, либо думал, вы успеете прислать своего человека.

— Ладно… По пунктам. Сам вопрос лежит на стыке функционалов. Ты и прав, и неправ, считая, что это исключительно наша подведомственность.

— Нейро-тема же? Причём тут восьмёрка? — до сего момента я абсолютно искренне считал, что у Ватанабэ честная монополия по вопросу.

— Теоретически — да. А по факту — кто кого передавит. В том числе, агитируя суд за свою точку зрения.

— Хиротоши, не хочу ходить вокруг да около: ваша помощь была бы очень кстати. Хотел договориться именно о ней. Это реально? — телефон не лучший способ, но сейчас нет вариантов.

— Каким образом ты себе видишь эту помощь?

— Как сказал Садатоши, вы можете забрать всё дело к себе, квалифицировав что-то там за своей подведомственностью, в каком-то едином реестре. Он сказал, вы понимаете, в каком.

— Какие вы с ним оба умные! Я, может, и могу! Но… Маса, ты не понимаешь, что лев за бабочками не гоняется?! — он шумно выдыхает. — Или иначе, персонально для тебя: зачем это нужно МНЕ?

— Ситуация безвыходная. Ну, была местами безвыходная, либо таковой казалась. Рассчитывал, вы поможете. — Твёрдо смотрю в глаза его голограмме. — Есть кое-какие политические моменты, но о них точно сейчас и здесь не буду. Опять же, не знаю, насколько они значимы для вас.

— Я понимаю, о чём ты, — с досадой морщится он, словно откусил кусок лимона. — Я читаю новости экономики префектуры, это часть моей работы.

— Не думал, что у вас такой широкий фронт ответственности, — дурацкая острота вылетает из меня прежде, чем успеваю остановиться.

— Там, где подобные изменения формируют социальную среду — это уже автоматически прямые вводные для моих завтрашних будущих проблем, — сухо роняет комиссар. — Мы же об одном и том же говорим? Ты быструю капитализацию ваших конкурентов имеешь в виду?

— Да, — киваю удивлённо, поскольку ход его мыслей от меня ускользнул.

Хотя он и попал в точку.

А с другой стороны, бог его знает, где находится горизонт границ и полномочий местного генерала (если переводить его звание привычными мне реалиями).

— Поступим так. В ходе заседания двинете эту твою претензию: дескать, дело открыто не по подведомственности. Пусть ваш юрист отвод набивает прямо сейчас, и подаёт через электронную канцелярию. — Ватанабэ по инерции недовольно косится то на меня, то на Ваку. — Чем быстрее оно всё зарегистрируется в системе, тем быстрее подключатся мои люди.

— Спасиб…

— НЕ ЗА ЧТО! Это абсолютно стандартная, оговоренная законом процедура. Лично я и пальцем не шевельну — процесс запустится автоматически.

— Хм. Не могу сообразить, так вы в итоге поможете или нет? Извините за лобовой вопрос, вроде бы, в Японии так обращаться к старшим не принято.

— В Японии так не принято, — спокойно подтверждает Ватанабэ. — Особенно через подобные каналы связи. Пусть даже и говоришь со мной, а не с другим человеком. Ладно, отвечаю на твой вопрос. Конечно, сделаю, что могу…

— Фуф.

— … но ты не переоценивай мою готовность размахивать мечом налево-направо, ради даже не тебя, а людей твоего отца!

— Это мой человек, не родителя.

— Для меня они все — якудза, потому что из Джи-ти-груп, — отрезает комиссар. — Скажи спасибо, что с тобой нормально общаюсь! Я — не Садатоши, мне такие друзья, как они, ни к чему.

— Я нахожусь на этапе завершения своей карьеры в Джи-ти-груп, — врезается Вака, кротко опуская взгляд. — Да, в моей жизни был такой этап. Но сейчас я перехожу на работу в контору Масы, которая открывается. Господин комиссар, даже у червяка длиной в дюйм есть душа длиной в полдюйма! Уже молчу, что мой прямой род занятий — чистой воды журналистика и пиар.

— Для меня имеет очень большое значение, в чьих интересах тот пиар происходит, — в отличие от судьи, Хиротоши смотрит на Коюмэ без особого пиетета.

— Я бы не хотела, чтобы вы думали обо мне хуже, чем я того заслуживаю, — не сдаётся спортсменка.

— Маса, там будет так. Ты веди свою линию на процессе, как задумал, — комиссар обращается ко мне, игнорируя Ваку. — Отвод по причине нарушения подведомственности сделаете сейчас. Ничего обещать и загадывать не буду, но я тебя услышал. До связи.