Осколки легенд. Том 1 - Андрей Александрович Васильев

— Хххххы-ы-ы-ы-ы! — хрипло рычал он, думая только о том, чтобы не свалиться в близлежащий сугроб.

К слову — много таких, как он, там лежало. Сходил народ с дистанции, сходил.

— Черт, закинуться бы эликсирчиком, — просопел Генрих Г., который, похоже, чувствовал себя не лучше.

— Ты же читал, нельзя, — ответил ему Черный Плащ. — Мало того что сразу сольемся, так еще и штраф навесят. Штраф — шут с ним, но если уж влезли в конкурс, то надо идти до конца!

— А-а-ах! — ноги Флоси заплелись, и он носом пробороздил снег.

И уже не нашел в себе сил подняться.

— Да твою-то мать! — выругался Генрих Г., поднял северянина, и они с Черным Плащом потащили его на себе к финишной черте, которая была уже видна. — Слабоваты тут алкаши, наши посильнее будут.

— По себе судишь? — хмыкнул его приятель.

— По соседу, — и не подумал обижаться Генрих Г.

Эта парочка все-таки дотащила Флоси до финиша, они пересекли его вприпрыжку, держась за руки, став восемнадцатыми в общем рейтинге. И упали в один сугроб.

Впрочем, в себя Флоси пришел быстро, и уже в следующем конкурсе, которым стала драка по принципу «все против всех», буквально вытащил команду в десятку лучших. Он сломал несколько челюстей, десяток ребер, и сам прилично получил в нос, но своей цели достиг.

Третий конкурс, правда, чуть не стал для команды «Двое и один» последним. Он оказался вокальным. Надо было спеть веселую йольскую песню, причем не просто спеть, а сделать это красиво.

Нельзя сказать, что Флоси забыл все йольские песни, но для того, чтобы он припомнил хоть одну из них, ему нужен был некий импульс в виде пары кувшинов эля. А так, «насухую», из него певец был аховый.

Хорошо хоть его сокомандники не растерялись, и сумели выдать некую песню о том, что Новый год к нам вот-вот прибудет, и тогда что-то случится. Что именно случится, Флоси не понял, но это было лучше, чем ничего. Более того, он как мог поддержал команду, изобразив на помосте, где проходил конкурс вокалистов, несколько танцевальных па, вызвавших в толпе дружный смех.

Может, и вылетели бы они, но тут команде «Два и один» свезло. Судила это дело Ульфрида, дочь кенига, а она была девка хоть и вредная, но добро помнящая. И того, кто ее в свое время в ковре утащил от злодея Торсфеля, тоже не забыла, потому беззастенчиво подыграла Флоси.

Четвертый конкурс по своему окончанию сузил количество команд до двух, причем произошло это довольно быстро. Причем, если до этого испытания Флоси не был до конца уверен в том, что с кенигом не все ладно, то теперь это не вызывало никаких сомнений.

Участникам пришлось ловить рыбу! Им выдали пешни, снасти и указали на Кристальное озеро. И даже тот факт, что по его льду в этот момент скользили десятки пар, никого не смутил. У них своя забава, у нас своя.

Что скрывать — тут команде Флоси просто повезло. Ни Генрих Г., ни Черный Плащ понятия не имели о том, как ловят рыбу, они бормотали что-то о каких-то «непрокачанных навыках», но это были только отговорки. И если бы не пять рыбин, которые по какой-то неведомой причине просто выбрали удочку северянина, то тут бы для них все и закончилось.

К финальному испытанию команда «Два и один» добралась вымотанная, но довольная собой. И готовая к последней битве.

— Чествую этих шестерых! — заорал кениг, размахивая костью. Все мясо он с нее давно объел, но выкидывать ее почему-то не стал. — Вот они — самые сильные, самые ловкие, самые везучие! Всего один шаг — и кто-то отведает великолепного стоялого эля из этой бочки!

Флоси облизнулся и подумал о том, что при необходимости он будет противника зубами грызть!

— Мы — дети Севера! — зарычал кениг. — Мы не мягкотелые южане, не изнеженные жители Востока! Снег, холод и вечный бой — вот наша суть!

— Да-а-а-а! — рявкнуло многоголосье глоток.

— Что может решить судьбу этой бочки, как не то, что свойственно любому северянину? — махая костью, орал кениг. — Сила и воля к победе — вот то, что есть у любого из нас! А больше нам ничего и не надо!

— Да-а-а-а-а-а!

— Канат сюда! — приказал кениг и спрыгнул с помоста на снег перед толпой. — Вот тут середина будет. Кто перетянет — того и бочка! Все просто!

Флоси смерил глазами противников. Крепко сбитый воин, гном с трубкой в зубах и такой же, как он, житель Севера. Ну почти такой же, тот был помоложе. Крепкие противники, крепкие.

Но и они не лыком шиты.

— Хватай, — бросил кениг Флоси один конец каната. — Давай, не подведи меня. Зря ты, что ли, у меня в чертоге подъедался?

«Надо же, помнит», — с гордостью подумал Флоси.

Он встал последним. Он знал, что именно этот участок в перетягивании наиболее ответственный, стоящий там определяет время для главного, победного рывка.

— И-и-и-и-и-и-и! — кениг удерживал середину каната и азартно поблескивал глазами, глядя то на одну, то на другую команду. — Давай!

Мускулы Флоси напряглись, противники решили было закончить все в самом начале, резко дернув канат на себя. Но не тут-то было, «Два и один» уперлись ногами в землю, сопели, но не сдавались.

— Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы! — сквозь зубы просипел Генрих Г. — Чертова виртуальная реальность, как в жизни все! У меня глаз дергается!

Вокруг стоял ор, крики, свист, вой, но шесть поединщиков не слышали ничего, кроме хруста снега под ногами да сопения своей команды.

— И-и-и-и-и! — Флоси сжал зубы так, что они захрустели. — Дернули!

Рывок — и команда северянина выиграла несколько сантиметров. Еще один! Еще!

А потом противники напряглись и отыграли все назад.

И снова все решила случайность. Гном, тот самый гном с трубкой в зубах, оступился. Снег, скользко, бывает.

Он нелепо всплеснул руками, на миг выпустил канат и Черный Плащ, стоящий первым, мигом заорал:

— Тянем-потянем!

Рывок — и кениг вскидывает руки вверх, а после показывает на бледную от напряжения троицу.

Уже стоя на помосте, победители все еще ощущали, как трясутся у них руки.

Кениг произносил очередную речь, Флоси облизывался, глядя на бочку, а Генрих Г. тем временем негромко говорил своему приятелю:

— Ген, только давай не будем рассказывать никому о том, что мы в этом шоу участвовали? За канат мне не стыдно, и за драку тоже, но вот это пение… Шелестова нам покоя до лета не даст.

— Шут с ним, с пением, у нее самой не меццо-сопрано, — ответил