Элеонора. Том первый: рассвет - Т. Карна

то же, что делала ты, а в случае необходимости мы всегда можем положиться на учеников Йона.

— Ты всегда говорил так, — вздохнула леди, — наверно, ты прав. Но если она сама захочет защищать Меломер, пожалуйста, поддержи её и научи, как правильно это сделать. Хорошо?

— Как будто я могу поступить иначе.

— Спасибо, — улыбнулась Элеонора.

Вернувшись во дворец, девушка попросила служанку принести ей в покои чаю. Пока ждала, сходила в библиотеку за сердцем дракона, чтобы убрать его к остальным сердцам: ей важно, чтобы вся её коллекция была в одном месте, да и малышке Норе так будет удобнее. Дождавшись служанку, леди закрыла на ключ дверь в покои. Ей не должны помешать. Она поставила чайник на туалетный столик, ещё раз проверила, что на месте всё, что ей нужно, и пальцем по-особому провела по зеркалу. Зеркало сверкнуло на мгновенье. Заклинание сработало. Она начала говорить с зеркалом. Хотя, конечно, она говорила с собой: с маленькой собой, с малышкой Норой. Это послание ей.

Девушка говорила очень долго. В послании были её чувства, её мысли, её советы. Это то, что она оставляет малышке Норе, чтобы поддержать её. Чтобы помочь ей. Часы еле слышно тикали. Где-то за дверьми в покои стучалась служанка — Элеонора не явилась на ужин. За ужином Равен наверняка рассказал остальным, что произошло, и теперь уже никто не будет удивлён появлением леди на собрании. И это хорошо, ведь Элеонора может в любой миг снова стать малышкой Норой, и тогда она уже не сможет сказать им всем то, что хочет. Её, кажется, просто не станет.

Глава 6. Буря под звёздным небом

На собрание леди Элеонора слегка опоздала, однако сильнее неё задержался Янки: для него опаздывать — норма. Войдя в зал собраний, девушка приковала к себе внимание своих старых друзей. Переговаривающиеся король и Эрнест замолчали, Мейфен лучезарно улыбнулась, Йохан приветственно кивнул головой. Леди прошла к своему креслу и оглядела собравшихся.

— С возвращением, — сказал ей рыжий лорд, — Равен чуть с ума тут не сошёл.

— Я знаю, — ответила девушка, — у меня остались воспоминания малышки Норы.

— Эрнест говорил, что она потом вернётся, — прозвучал тихий мелодичный голос Мейфен, — разве нельзя это как-нибудь предотвратить?

— Нет, я думаю. Да и это будет значить смерть Норы, понимаешь?

— Прости, но между ней и тобой любой из нас, — леди указала взглядом на остальных, — выберет тебя.

— Надеюсь, малышка Нора никогда не вспомнит то время, пока здесь я, — Элеонора слегка нахмурилась, — по отношению к ней это эгоистично.

— Но это правда так, — подтвердил слова Мейфен Йохан и бросил взгляд на Эрнеста, однако тот не стал никак комментировать эти рассуждения, как и Равен. Это было облегчением для Элеоноры: всё-таки теперь Нора — это часть её личности, и всё, что обращено к ней, отражается и на леди. Ей было бы неприятно слушать подобные речи от самых близких людей.

— Ладно, может уже начнём? — обратился Йохан к королю, — нельзя же вечность его ждать.

— Мы должны дождаться всех, такие правила, — напомнил ему Равен, — полчаса ещё не прошло.

— Может он вообще не придёт, тем более что здесь уже все, кроме него.

— Правила, Йохан.

Однако не прошло и трёх минут, как в зал явился Янки. Его внешний вид отличался от того, в чём его привыкла видеть семья: казалось, будто он пытается подражать Эрнесту, нарядившись в костюм.

— Вау, пришёл всё-таки, — усмехнулся Йохан.

— Не я виноват, что Рав не начал собрание, — отозвался на это Янки и плюхнулся на своё место, и только тут заметил Элеонору. Его лицо тут же засияло: — с возвращением, Эль!

— И тебе привет. Сегодня какой-то праздник?

— О чём ты? — но он тут же понял, что она говорит про одежду, и поспешил объясниться, — А! Я не успел переодеться после прогулки. Парик снял, макияж смыл, а переодеваться времени не было.

— Ты узнал сегодня что-нибудь важное? — тут же спросил Эрнест, — Лучше нам начать собрание с этого.

Янки неловко засмеялся:

— На самом деле я ходил на свидание с одной очаровательной особой, было не до разведки. О, на самом деле она такая замечательная, если мы продержимся вместе ещё месяц, то я обязательно познакомлю вас с ней!

— Правда что ли? — насмешливо высказал Йохан, — И где ты её нашёл? В младших классах школы Эрнеста?

— Не смей так говорить! — Янки нахмурился и со всей силы бросил в него подушкой.

— Не могу себе представить взрослую девушку, которой понравился бы такой дурак, — и он тут же схлопотал ещё несколько зарядов из подушечных запасов соседа, которые сразу отправились обратно с ещё большей силой.

Вдруг раздался громкий раздражённый голос короля Равена:

— Я предлагаю вернуться к более важным проблемам, чем эта ерунда. Ощущаю себя наблюдателем в яслях.

— И правда, какое ребячество, — согласился с ним Эрнест.

— Сестрёнка Эль! — жалостливо воскликнул Янки, будто что-то вспомнив, — твой парень меня уже который год ни за что достаёт!

— Не тебе ябедничать, Ян, и тем более не ей, — бросил ему брат.

— Иди к чёрту, ты стал таким злым после перерождения!

— Что между вами снова происходит? — непонимающе обратилась к Равену Элеонора.

— Не делай вид, что не помнишь, — был резкий ответ. Рав не в духе.

— Не помню! Ян, что ты натворил?

Лорд только обиженно пожал плечами и устроился поперёк кресла, отвернувшись от брата.

— Ну конечно, не знаешь, — почти прорычал Равен, — эй, Элли, хватит издеваться над ним, нам нужно начать собрание.

— Может, ты мне объяснишь, что тут происходит?

— Ты хочешь сказать, что сама на него не злишься? — он заговорил с ней мягче. Пытается успокоиться, видимо, и хорошо.

— …нет? — уже как-то неуверенно сказала Элеонора. Конечно, Янки говорит иногда ерунду, но она уже давно привыкла не принимать его слова близко к сердцу, и для неё было странно слышать такие вопросы от Равена. Она даже попыталась вспомнить, не говорил ли при ней Янки что-то настолько ужасное, от чего на него может так взъесться брат. И нет, не говорил.

Девушка откинулась на спинку кресла и выжидающе стала смотреть на Равена, а потом на остальных. Когда под её взгляд попал Эрнест, в ней щёлкнуло: вот оно. Тогда, в первый день, когда малышка Нора только сюда пришла, Эрнест говорил про что-то «очень болезненное, что сказал Янки, когда ей было плохо». А Эрнесту это сказал Йохан. Элеонора перевела взгляд на него. Если она сказала это только ему, то это было в ту ночь перед битвой. И что же он