Русалка и миссис Хэнкок - Имоджен Гермес Гауэр

– О, благородная фамилия.

– Да он только на имени и держится, он из обедневшей ветви рода. Я знакома с его дядей, который является его опекуном, и могу точно сказать: твой сегодняшний избранник живет на мизерное содержание и не получит доступа к наследству до своих двадцати пяти лет. – Белла наклоняется к уху подруги и шепчет: – И он моложе тебя.

– Лучше уж моложе, чем гораздо старше, – фыркает Анжелика. – Я давно уже не имела дела с мужчиной, полным жизни и силы. – Ухватившись за возможность продолжить доверительный разговор, она спрашивает: – Белла, неужели тебе не будет недоставать этого?

– Чего именно? Жизни и силы?

– Нет, нет! Вообще всего этого! Ты ведь многим жертвуешь, выходя замуж, мне кажется.

Миссис Фортескью медлительно озирается вокруг. По ее маленькому серьезному лицу невозможно понять, какие на самом деле чувства она испытывает: она всегда сохраняет полную невозмутимость, даже когда стирает свои чулки.

– Я со всем этим покончила, – произносит она.

– Но почему?!

Слова миссис Фортескью ложатся свинцовой тяжестью Анжелике на сердце. Она думает об утомительной работе юных питомиц миссис Чаппел, и на нее вдруг накатывает страшная слабость.

– Разве тебе непонятно? Я смотрю на все это и думаю… – Белла разводит ладони и расширяет глаза, словно в мольбе, – какой фарс! В каких пустых представлениях я принимала участие на протяжении десяти лет – а теперь я наконец свободна!

– Ты зря устроила сцену сегодня, – говорит Анжелика.

Миссис Фортескью смеется:

– Почему зря? Не могу же я мило улыбаться и делать вид, что мне все нравится.

– Но ты должна. Некоторые из нас счастливы здесь.

– Кто? Назови хоть одно имя.

– Ох, тебе лишь бы поспорить. – Анжелика всегда понимает, когда следует закончить разговор. – Я вот свободна настолько, насколько мне хочется, и свободнее любой жены.

– Ну конечно.

– Да-да! Например, сейчас я пойду и свободно выберу, с каким мужчиной мне предаться наслаждению, а такого ни одна жена не может себе позволить…

– …Но некоторые все же позволяют.

– Без последствий? Не думаю. Я свободна, как птица. – Анжелика порывисто встает, и стул опрокидывается за ней, поскольку она не очень трезва, да и юбка на ней широченная.

– А для тебя, полагаешь, никаких последствий не будет? – негромко спрашивает Белла, но подруга уже срывается с места.

Сияя от возбуждения, Анжелика лишь раз оглядывается через плечо.

– Смотри, как надо! – говорит она.

Людям добродетельным неведомо то особенное удовольствие, какое испытывают незнакомые мужчина и женщина, когда без всяких слов, одними только глазами, договариваются завершить вечер телесной близостью. Анжелике и Джорджу нет необходимости играть в любовные кошки-мышки. Они просто нашли друг друга. Когда Анжелика подходит и садится среди компании, они с ним обмениваются приветственными взглядами и больше внимания друг на друга не обращают. Она держит за руку свою старую подругу Люси Чедвик, в прошлом любовницу троих наследных принцев, и слегка флиртует с несколькими офицерами помоложе. Рокингем занят тем же самым с юной Китти, подобранной на рыбном рынке, которую скоро уведут спать в целомудренную постель, ибо она еще не созрела для исполнения развратных обязанностей, хотя ее время уже не за горами. Китти хранит безмолвие, как ей предписано, но молодой человек упорствует, проявляя поистине замечательное терпение. Анжелике кажется, будто в его карих глазах поблескивает озорной огонек, но она не пытается посмотреть в них. Это еще успеется. Кто-то из компании достает игральную кость, которая считается здесь контрабандным предметом с тех пор, как миссис Чаппел запретила азартные игры в своем заведении.

– Но безусловно, даже она не станет возражать против невинной игры в хайджинкс, – настаивает один из молодых офицеров. – Кто выкинет наименьшее число – выпивает.

Кубик передается по кругу и раз за разом катится по столу; игроки задерживают дыхание или радостно вскрикивают. Анжелика и Рокингем ни на миг не забывают о присутствии друг друга. Когда Анжелика заливается смехом, он не может сдержать улыбки, а когда он весело хлопает в ладоши, она непроизвольно складывает руки вместе.

Дайте людям игральную кость – и у них обязательно возникнет желание делать ставки. Они хватают лакомства с наполовину опустошенных блюд.

– Ставлю грецкий орех на то, что миссис Чедвик выкинет наименьшее число.

– Вишенку на то, что Картер выбросит четверку.

Они стучат ладонями по столу и плескают друг другу в бокалы спиртное, не заботясь о том, сочетается ли оно с предыдущим напитком. Все прочие группы гостей словно протекают сквозь них: кто-то присоединяется к компании, кто-то ее незаметно покидает, одни удаляются в комнаты отдыха, другие возвращаются освеженными. И вот эти незримые приливно-отливные течения подталкивают Анжелику и лейтенанта все ближе и ближе друг к другу, безо всяких усилий с их стороны. Юную Китти уводят прочь, невзирая на ее протесты. Люси Чедвик решает, что она достаточно долго украшала общество своим присутствием, вдобавок у нее двое маленьких детей в Хампстеде, которые через несколько часов проснутся и пожелают позавтракать с ней вместе, а посему она откланивается и направляется к своему экипажу. Ее место тотчас занимают бывшие русалки, Элинора Бьюли и Полли Кэмпбелл, чьи волосы теперь уложены в прически, а нагота прикрыта одинаковыми шелковыми одеяниями. Обе оживленно хихикают, предвкушая ночь бурного веселья и разгула, – слава богу, миссис Чаппел уже благополучно спит в своей постели, на чистых простынях. Сначала Анжелика сидит в пяти стульях от Рокингема, потом в трех, в двух, и, наконец, когда часы отбивают четверть пятого, они оказываются рядом среди поредевшей компании.

– Еще не слишком поздно для того, чтобы исправить ваше первое впечатление обо мне? – спрашивает Анжелика.

По лицу молодого человека расползается дружелюбнейшая улыбка.

– Но зачем? Мне понравилось. Еще ни одна женщина не падала мне в ноги прежде.

– Будьте уверены, и я никогда больше не упаду.

– Рокингем, – представляется он и коротко прикладывается к ее руке.

– Лейтенант Рокингем, – кивает Анжелика, скользнув глазами по его мундиру.

– Что? Ах, это! – Он смеется, бросая быстрый взгляд на свою одежду. – Нет! Я надел морскую форму только по случаю сегодняшнего приема – все-таки он в честь русалки. Я действительно раньше служил во флоте, но там не пожелали терпеть мой веселый нрав. – Он озорно ерошит пятерней волосы и улыбается ангельской улыбкой. – Сейчас я студент юридического факультета.

– О! Так вы будете юристом!

Но Рокингем смотрит на нее с таким недоумением, что Анжелика на миг пугается, уж не заговорила ли она, забывшись, на грубом провинциальном диалекте, как часто делала в юности, к своему глубокому стыду и к великому удивлению своих покровителей.