Франкенштейн в Багдаде - Ахмед Саадави

После той публикации Махмуд прослыл смелым и бескомпромиссным, а значит, профессиональным журналистом, отстаивающим интересы народа и несущим просвещение в массы, несмотря на то что он никогда не рисковал осуждать ни одного уголовника, пока тот был жив или все еще разгуливал на свободе. На такую глупость, чтобы потом в один прекрасный день в темном переулке посмотреть в дуло пистолета, Махмуд не решался. Курок-то спустить легким движением ничего не стоит! Махмуд сначала убедился в том, что виновного закрыли в камере и закон восторжествовал, а потом уже сел творить свою статью. Однако через пару дней этого опасного человека отпустили на свободу, и он стал колесить по району на пикапе с вооруженными, к слову, подельниками, празднуя вердикт о своей невиновности. Махмуд не находил себе места. А спустя еще пару дней появились двое в черных масках на мотоцикле. Сидящий за водителем держал в руках винтовку, из нее он выстрелил выходящему из своего дома в окружении дружков бандиту прямо в лоб. После первого же выстрела он свалился замертво, а люди в масках скрылись.

Махмуд обрадовался и тут же сочинил еще одну статью, в которой написал, что его теория о трех видах правосудия нашла подтверждение в жизни и на этот раз мы смогли лицезреть в действии правосудие улицы. Махмуд отнес готовую работу главному редактору, но тот, будучи заметной общественной фигурой и сторонником левых партий, материал отклонил. Он порвал статью в клочья и вызвал автора к себе:

– Ты что творишь? Лицом к лицу встречайся с ним, а не через газету надо выяснять отношения! Свалился Тарзан мне на голову! А мне это не нужно, меня заботит, чтобы рекламный отдел приносил доход!

Махмуд вскипел и сцепился с редактором, пригрозив, что уволится. Но от этого ничего не изменилось – редактор остался при своем. А спустя несколько дней произошло такое, что все равно пришлось бросить работу в газете и просидеть несколько месяцев, не выходя из дома.

После убийства брата к Дылде наведались его дружки, и на поминках один из них передал ему вырезку из газеты со статьей, подписанной Махмудом ас-Савади.

Семья погибшего искала любую ниточку, которая привела бы их к убийце. А тут вот – журналист открыто призывает людей к самосуду, подстрекает к расправе над уважаемым человеком, который так много сделал для нашего города, зачищая его от воров, пока полиция и армия бездействовали.

Им была неизвестна семья ас-Савади, но потом они быстро выяснили настоящую фамилию Махмуда, где он живет, кто его братья и дядья. И дело приняло совсем другой оборот – за убитого из их клана по старой традиции они потребовали выкуп. Дылда пытался их застращать. В конце концов Махмуд принял решение и поклялся перед родственниками, что не будет больше печататься, по крайней мере в изданиях родной провинции. Но этим дело не ограничилось, знакомые стали доносить до него угрозы Дылды, рассказывая, что тот ходит по всем кафе города в кармане с его статьей и зачитывает ее людям. Вытаскивает поистрепавшуюся уже бумажку и начинает цитировать слова Махмуда о справедливости свыше, в любом случае настигающей преступника, и о справедливости улицы, которая наступает в том случае, когда закон оказывается бессилен.

Чуть позже друзья передали Махмуду, что Дылда доказывает всем, что Махмуд баасист, а его отец, учитель арабского, и вовсе был атеистом, то есть безбожником. Махмуд затаился и не рисковал выходить из дома на улицу, опасаясь, что этот сумасшедший может с ним что-то сделать. Так продолжалось, пока ему не позвонил его давний приятель Фарид Шавваф и не предложил работу в багдадской газете «аль-Хадаф». Когда Махмуд рассказал об этом братьям, они сочли это наилучшим выходом из сложившейся ситуации, так как были более чем озабочены репутацией семьи. Пожалуй, им спокойнее будет, если Махмуд вообще покинет пределы провинции, и тогда Дылда перестанет бросаться угрозами и несусветными обвинениями в их адрес.

Сегодня Махмуд вспоминал все это нехотя, так как из-за тех событий он действительно потерял веру в себя. Он до сих пор творит глупости, за которые приходится дорого расплачиваться. Да вот только вчера – этот отвратительный допрос в кабинете полковника Сурура. Лишь благодаря Али Бахеру ас-Саиди, который оказывает ему всяческую поддержку и открывает перед ним все двери, Махмуд может иметь надежду на лучшее будущее, только благодаря этому человеку он вновь обретет уверенность в себе.

Махмуд спустился в ближайшее кафе и плотно позавтракал – взял густой каймак, горячий хлеб и сладкий крепкий чай. Затем положил деньги на телефон и позвонил старшему брату Абдулле. Домой он звонил нечасто, но каждый раз обстоятельно расспрашивал о здоровье матери. Дылды в разговоре, будто по негласному уговору, они вообще не касались. В глубине души Махмуд надеялся, что правосудие в том или ином виде настигло и его. Он либо мертв, либо сидит в тюрьме, ведь не может земля носить такого изверга вечно!

Послышался голос брата. Разговор длился несколько минут. Махмуд сообщил, что сегодня часть зарплаты переведет им, деньги можно будет забрать в обменном пункте на центральном рынке аль-Амары. Махмуд замолчал, потом, не выдержав, спросил о Дылде:

– Есть новости?.. Что с этим типом стало?

– Пути Господни неисповедимы, брат!

– А именно?

– Большим человеком стал, в галстуке ходит… Чиновник он при губернаторе.

– Как так?! Его не убили и не посадили?! За все, что он натворил?!

– Никто не может с ним ничего сделать… Видно, кара нам свыше…

– Но ведь он брат бандита!

– Он ему памятник собирается установить.

– Я по матери соскучился… Я приеду… Все дома в порядке?

– Не приезжай! Даже носа не показывай! Сиди где сидишь! Не работает твое правосудие, ни одно из трех. Не везет тебе! Забудь об этом вообще! Выдумал невесть что!

4

Ас-Саиди лыбился, слушая рассказ Махмуда о том, как вчера он побывал в гостях у полковника Сурура. Стоило Махмуду упомянуть о травяном чае, как шеф вовсе разразился хохотом. Он все воспринимал легко и весело, и никакая душераздирающая история не могла испортить его приподнятого настроения. Вот он сидит за широким столом, будто готовясь к важному телевизионному интервью, – сама элегантность, гладко выбрит, надушен дорогим парфюмом.

Чуть позже в кабинет заглянул Фарид Шавваф с макетом странички политических новостей, за которые он отвечал в журнале. Он положил свою работу на стол перед ас-Саиди, но тот переадресовал ее к Махмуду. Фарид не мог не замечать, какие изменения произошли с его старым другом за последнее время, и не желал иметь с ним отношения как с начальником, стараясь избегать подобных ситуаций. Он молча придвинул страницу к Махмуду и застыл в ожидании, но тот все одобрил. Махмуд воздержался от замечаний, чтобы не казаться высокомерным в глазах приятеля. После Фарида они приняли еще нескольких сотрудников, пока Абу Джони не принес им по чашке растворимого кофе. Когда все ушли, зависла неловкая тишина. Ас-Саиди поднялся с рабочего места, подошел к окну, отдернул штору и посмотрел на улицу, затем повернулся к Махмуду: