Сеятели ветра - Андрей Васильев

Пришлось рассказать.

– Плохо, – опередив мастера, первым прокомментировал мои слова Вартан. – Убийство – это всегда плохо. Люди должны договариваться, а не уничтожать друг друга.

– По-прежнему не понимаю, как ты дожил до седых волос, – проворчал наставник, дослушав друга. – Сколько тебя знаю – столько и поражаюсь этому факту. Что же до ваших глупостей… Редкий случай, но я, пожалуй, соглашусь с вами, а не с господином ди Скорсезе. Донос этот купец, или кто он там, написал бы непременно. Хотя бы из соображений мести. Монброн его унизил, а этого никто не любит. Другое дело, что тебе бы и следовало заняться устранением своей ошибки. Фальк хорош в убийствах, но более тонкие материи, вроде сокрытия следов, не по его части. А еще лучше, если бы это сделал фон Рут, он вам обоим может фору дать в данной области.

Мы переглянулись. Все же никогда нам нашего мастера не понять. Он одобрил наши действия? Да еще такие?

– Только вот ничего это уже не изменит, – с какой-то тоской продолжил Ворон. – Когда безумец посеял ветер, то бурю пожнут все те, кто окажется с ним рядом. Даже если этого безумца ветер первым разобьет о скалы, то для остальных ничего уже не изменится.

– Ты полагаешь?.. – Вартан пытливо взглянул на наставника.

– Не знаю, – покачал головой тот. – Но вот что думаю… Хотя ладно, давай-ка поедим для начала. У меня, знаешь ли, в животе гудит, как в печной трубе. И вино тебе вон несут. Эй, фон Рут, сбегай на кухню и скажи, чтобы нам подали жареного поросенка. С хреном и горчицей! И чтобы на его голову никто не нацеливался! Она моя!

Когда от весьма и весьма упитанной хрюшки стараниями господ магов осталась лишь кучка костей, в корчму вернулся припорошенный снегом Карл, румяный и довольный.

– Вот и Фальк, – поприветствовал его Ворон, раскуривая трубку. – Злодей и убийца. Что, увенчались успехом твои человеконенавистнические планы?

– А? – Карл посмотрел сначала на Монброна, потом на меня. – Вы чего, сказали мастеру?

– Сказали-сказали, – подтвердил наставник. – Сразу же, как меня увидели. Мол, не может наш древоподобный друг без кровопролитий, если кого хотя бы раз в месяц не убьет, то начинает хандрить и хиреть.

– А? – захлопал глазами Карл. – Чего сразу древоподобный?

– Это значит высокий и могучий, – успокоил его я. – Наставник сыт и благодушен, понимать надо.

– Я имел в виду другое, но пусть будет так, – благосклонно произнес Ворон. – Но, вообще-то, меня начинает удручать тот факт, что сегодня я не получаю ответы на свои вопросы, причем делается это всякий раз демонстративно.

– Ты его убил? – поторопил нашего друга Гарольд, понизив голос. – Или упустил?

– Убил, – снимая плащ, ответил тот и показал нам прореху на своем жилете. – Но не скажу, что это было просто. Очень ловок оказался, шельма. Правда твоя, Эраст, никакой это не купец. Не умеют купцы так драться. И из арбалета стрелять тоже. Возьми он прицел чуть левее – и не я его под елку бы оттащил, а он меня.

– Надеюсь, не прямо рядом с дорогой его припрятал? – уточнил Монброн. – И что с санями?

– Все как надо сделал, – успокоил его Карл, цапнув со стола кувшин с пивом. – И оттащил подальше, и пятна крови снежком присыпал, и сани в лес отволок, и лошадь расседлал да в лес отпустил, так что жить ей до темноты, пока волки на охоту не выйдут. Жалко животину, но ничего не поделаешь. А этого если даже найдут – подумают, что разбойники пошалили. В санях топор нашелся, так я его им пару раз рубанул, чтобы правдоподобней выглядело. А, вот еще.

Он повертел головой, достал из-за пазухи массивный кошель, положил его перед Вороном и присосался к кувшину.

– Даже не знаю, что сказать, – сообщил Вартану наш учитель. – С одной стороны – молодец. С другой… Всякое мог себе представить, но, чтобы ученики мне отдавали добычу, взятую разбойным путем… Это точно нет. Хотя, что греха таить, это приятно и небезвыгодно. Слушай, ди Скорсезе, может, мне с магическими науками завязать, да чем-то другим с этими сорвиголовами заняться? Ну явно же бандитский промысел прибыльнее!

– И еще – вот, – вытирая подбородок, бросил на стол какую-то железяку Фальк. – На шее у него было. Я прихватил, подумал – пригодится.

Это был знак, представляющий собой нечто вроде полукруглого снопа, из тех, что вяжут селяне при уборке хлеба, в котором скрестились друг с другом две зигзагообразно изогнутые молнии.

– Не амулет, – сказал ди Скорсезе, потрогав предмет указательным пальцем. – Скорее – цеховой знак. Хотя, возможно, не цеховой, а, скажем, говорящий о принадлежности убитого к какому-либо сообществу. Таковых в Рагеллоне масса. Но я подобного никогда не видел.

– Я тоже. – Ворон повертел железяку на столе. – Вот он минус того, что мы живем в такой глуши – справки быстро не наведешь. Ладно, что сделано – то сделано, его не воротишь. Все, собираемся. Фальк, куда в тебя столько лезет? Не забывай, тебе еще мешки с зерном в сани грузить, староста нам любезно их предоставил. Да и другие продукты продал мне с хорошей скидкой.

– Сделаем, – невозмутимо ответил ему Карл и взялся за мою недопитую кружку. – Не сомневайтесь, наставник.

– Можно, я скажу? – вдруг подала голос Аманда. – Точнее – попрошу кое о чем?

– Нет, – неожиданно резко произнес Ворон. – Мой ответ – нет.

– Вы же не знаете еще… – насупилась девушка.

– Все я знаю, – оборвал ее учитель. – Хочешь взять лошадь у одного из своих приятелей и отправиться в Фольдштейн на поиски отца? Верно?

– Хочу, – смело глянула на него Грейси. – Именно так.

– А я тебе это запрещаю! – рубанул воздух рукой Ворон. – Запрещаю, причем своим правом наставника, вслух и при свидетелях. И только попробуй теперь хоть шаг из замка без моего ведома сделать!

Аманда сузила глаза, весь ее вид говорил о том, что она услышать слова наставника услышала, но совершенно необязательно станет им следовать.

– У тебя теперь нет выбора, – сказал Грейси Вартан. – Если ты нарушишь волю своего мастера, то не проживешь и нескольких дней. Таковы правила обучения. Это догма. Ученик, покинувший дом учителя без его ведома, или нарушив его запрет, обречен. Может, ты замерзнешь в сугробе, или случайно заедешь в топь, которая даже зимой не покрывается льдом – я не знаю. Но смертельный исход в этом случае неизбежен.

– Там мой отец, – сдерживая слезы, пробормотала Аманда. – Он жив. Мне надо его найти! Надо!

– Глупая девчонка, – стукнул кулаком по столу Ворон. – Там война! Настоящая война, а не то представление, что мы видели прошлой зимой. Да-да, там имело место быть представление. Куча войск, личные повара, обозные проститутки и штандарты, развевающиеся на ветру – это, по-твоему, была война? Нет. Поверь мне – нет. А там, куда ты рвешься, сейчас кровь, грязь и смерть – и более ничего. Линдус не будет спешить, он даст эльфам поглубже впиться в подбрюшье Центральных Королевств, поверь мне. И чем больше будет жертв, тем лучше. И одной из них станешь ты, потому что тебя поведут чувства, а не расчет. Но финал предсказуем. Не знаю, как именно, но ты умрешь. Может, под двадцатым по счету пыхтящем на тебе насильником-мародером, в которых там сейчас нет недостатка, может, под пыткой эльфа, может, просто от шального арбалетного болта. Не случится по-другому, Грейси. И ты, Монброн, молчи, никаких: «Так может я с ней?». Что такое опять?