Лесная герцогиня - Симона Вилар

«Звезда», – вспомнил Эврар, как называли ее местные жители. Да, эта юная мать, что стояла перед ним, с ее мудростью во взоре и горделивой осанкой, вполне могла оправдывать свое прозвище. Это была уже не та легкомысленная Птичка, с которой он познакомился несколько лет назад.

Эврар вдруг поймал себя на мысли, что готов поклониться ей. Но вместо этого лишь грубо спросил:

– Какого демона ты делаешь тут одна?

– Слежу, как коптится рыба.

Она вернулась на место, а он, ведя коня под уздцы, пошел за ней. Собаки все еще косились на него, обнюхивая его сапоги, но, видя, что хозяйка спокойно общается с незнакомцем, улеглись поодаль. Эмма вновь занялась работой – намочив можжевеловые ветви, положила их на уголья, закашлялась, когда дымом потянуло в ее сторону.

– Что ж, не нашлось никого более подходящего, чем беременная девчонка, какую услали в лес? В такую глушь.

– Не такая тут и глушь – я не просидела и трех часов, как появился ты, Меченый.

Эврар словно с удивлением понял, что она шутит. А ведь был… Ну да ладно, он и не сомневался, что она оправится от пережитого.

Эмма в свою очередь разглядывала мелита. Он был все тот же худой воин без возраста – худое лицо со шрамом прорезано морщинами, а в движениях – молодецкая легкость. Она заметила в его длинных усах несколько седых нитей, но шевелюра была все такой же иссиня-черной. Челка ровно подрезана над бровями, длинные гладкие волосы ниже плеч заплетены в несколько косиц в мизинец толщиной. Поверх кольчуги на нем был надет темный сагум[13]с разрезами по бокам до наборного пояса, с которого свисал меч с мерцающими каменьями в рукояти. Ткань сагума была мягкой, прекрасной выделки, как и кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги без каблуков, на шее – золотая гривна с чеканным узором.

В облике угрюмого мелита была известная элегантность. Он выглядел как настоящий господин, как придворный. Он был словно пришелец из другого мира, которого в этой глуши лишена она, – мира дорогих одежд, каменных дворцов и изысканной роскоши.

Эмма замечала, как Эврар то и дело косится на ее выпирающий живот. Она ждала вопросов, но он не задавал. Помогал ей снять уже готовую, прокоптившуюся рыбу и уложить над огнем новую. Потом выискал себе форель, очистил и стал есть. Его конь мирно ощипывал кусты недалеко. Великолепный жеребец, какой и должен быть у приближенного герцога Лотарингии. Эмма обратила внимание на нового вида седло, глубокое, с высоченными луками. А круп коня покрыт алым чепраком с вышитым золотом извивающимся драконом. Немыслимая роскошь, от которой она совсем отвыкла.

Она не выдержала первая:

– Да говори же, Меченый! Откуда ты приехал? Что происходит в мире?

Эврар спокойно отвечал, не переставая жевать. Рассказчик он был никудышный, но Эмма жадно вслушивалась в каждое слово. Скончался папа Сергий III. Герцог Бургундский Ричард тоже отошел в лучший мир. Теперь в Бургундии правит его сын Рауль, а герцогиней при нем дочь Роберта Парижского.

Эмма вспомнила, как в свое время этот Рауль добивался ее благосклонности, и подумала, что на месте кузины принцессы Парижской могла быть она сама. Но тогда она жила только мыслью вернуться к Ролло и даже не подозревала, что судьба ее занесет в глушь Арденнских лесов и она будет ловить каждую весточку извне.

Из Эврара слова приходилось тащить словно клещами. Да, ему много пришлось повоевать. Конрадд Германский не желал смириться с потерей Лотарингии и захватил монастырь святого Галла – жемчужину лотарингских владений. Там к нему примкнули предатели, которые не желали союза с франками. И с ними был, к сожалению, и сын Ренье Гизельберт. Но сейчас, когда германцев отбросили, Гизельберт вновь признал власть отца и даже прибыл в город Мец, куда со свитой приехал Карл Каролинг. Ренье ему устроил пышную встречу, и состоялись великие торжества.

– Как, герцог Ренье простил Карлу реймское унижение?

– Конечно. Мой господин ведь понимает, что без влияния Каролинга ему бы не удалось отбить нападение Конрадда Германского.

– Ну а я? Что они говорили обо мне? Как объяснил дядюшке Карлу Длинная Шея отсутствие супруги?

Эврар подергал ус, бросил на Эмму быстрый взгляд.

– Насколько мне ведомо, о тебе меж Длинной Шеей и Простоватым не было никаких речей.

Эмма опешила.

– Как, но ведь я же жена Ренье! Он венчался со мной и представил меня королю!

– Думаю, об этом ваш дядюшка и ваш супруг предпочитают забыть.

– Забыть? Может, теперь ты скажешь, что Леонтий опять в милости у Длинной Шеи?

Эврар отсел от повалившего в его сторону дыма.

– Нет. Но вовсе не потому, что Ренье зол на него за тебя. Он даже не знает о том, что случилось. Он вообще не спрашивал меня о тебе, рыжая. А я не имею привычки выкладывать сведения до того, как мой господин спросит. Но Лео-то этого не знал. Он с перепугу переметнулся на сторону Гизельберта, и если Ренье и зол на Леонтия, то только за это. Ведь теперь грек выдаст Гизельберту все его секреты.

– Черт бы тебя взял, Меченый! – разозлилась Эмма. – Ты даже словом не обмолвился обо мне моему мужу, забросил меня в эту дыру и…

– А ну попридержи язык, красавица! – прикрикнул на нее мелит. – Если бы не я, твои косточки сейчас белели бы в какой-нибудь яме, а ты бы не была хозяйкой Белого Колодца, которую, как я узнал, любят в округе и почитают словно Богородицу.

Пожалуй, он был прав, и Эмме стало стыдно за свою вспышку. Она не должна забывать, чем обязана мелиту. К тому же стоило ли ей возвращаться в тот мир, где предательство и политический расчет ценились выше человеческих чувств. Здесь же – Эврар прав – ее почитали и любили. Эмма вдруг отчетливо поняла, что так оно и есть. Здесь, в этом маленьком мире, она по-своему свободна, здесь она – госпожа.

– Вот что, Эмма, – поднялся Эврар, – думаю, нам пора возвращаться в усадьбу. Об остальном поговорим по дороге.

Эмма поняла, что означает «об остальном», но не спешила начинать разговор. С насмешкой наблюдала за нетерпением на лице Эврара. Он сложил готовую рыбу в две большие корзины, перевесил их через круп лошади. И при этом все время поглядывал на нее, словно ожидал, что она так и рассыплется в объяснениях.

– Ну! – не выдержал он, когда они тронулись в путь.

– Что «ну»? – забавляясь, переспросила Эмма.

– Я хочу знать, что это значит? – И он ткнул пальцем в сторону ее живота.

– А, это. Я думала, что ты догадался. У меня будет ребенок.

Но Эврара ее беспечность только разозлила. Он сказал, что сам это понял, но желал бы знать, от кого она понесла. Она что, не понимает, что это может повлиять на ее судьбу?

– Каким образом? Ведь твоему обожаемому Длинной Шее и дела до меня нет.