Глазами жертвы - Майк Омер

Но Тейтум этого не сделал.

— Спокойной ночи, Зои.

— И тебе.

Дверь за ним закрылась. Бентли была готова разрыдаться.

Вместо этого она села сортировать фотографии.

Тейтум устал настолько, что даже сон уже вряд ли помог бы. Он вообще сомневался, что сможет уснуть. Сел на кровать, стянул с себя ботинки и брюки — и замер, задумавшись.

Когда-то в Лос-Анджелесе Тейтум работал с напарником Бобби О’Лири, который утверждал, что лучше всего думать, сидя в туалете. Потому что штаны, считал Бобби, мешают любому серьезному мыслительному процессу. Бывало, они с Тейтумом обсуждали текущее дело, изучали улики, продумывали тактику, когда Бобби вдруг говорил: «Сложновато. Пойду соберусь с мыслями». Через двадцать минут он возвращался с идеями и предложениями. Грей подозревал, что стоит только разрешить Бобби работать без штанов — и он незамедлительно возглавит Бюро.

Хорошо бы на Тейтума это ноу-хау тоже подействовало… Он ждал озарения, которое позволит либо раскрыть дело, либо найти способ успокоить Зои. Увы, вместо прозрения он только замерз, сидя в одних носках и трусах.

В кармане брошенных на пол брюк зазвонил телефон. Грей боролся со складками ткани, задаваясь вопросом, почему так сложно достать вещи из снятой одежды. Еще одна тайна, покрытая мраком…

Звонил дед.

— Привет, Марвин! Как дела?

— У меня все хорошо, Тейтум. А как там Чикаго?

— Все так же. Холодно.

— Правда? Купи себе шерстяные носки. Лучший способ сохранить тепло. Носки.

Глубокомысленный совет мудрого старика.

— Я запомню.

— Ты уж постарайся, Тейтум. Как твоя напарница?

Грей нахмурился. Марвин на старости лет стал телепатом? Уловил колебания психических волн?

— Она в смятении. Это дело ее немного выматывает. Но все будет хорошо.

— А вот ее сестра так не считает.

— Ты общаешься с Андреа?

— Чему ты так удивляешься? Людям нравится со мной разговаривать. Знаешь, почему? Я умею слушать. Ты тоже мог бы попробовать.

Тейтум вздохнул.

— Мы сегодня допрашивали свидетеля, и Зои разозлилась… — Он сделал паузу, размышляя, как лучше объяснить ситуацию. — Когда нам поручают расследование, мы должны уметь отстраняться. Сохранять объективность. Нельзя принимать все близко к сердцу.

— Для нее это дело действительно личное, Тейтум. Как поступишь?

— А что я могу сделать? Тащить ее назад в Куантико против воли?

Старик хмыкнул.

— Не такая уж плохая идея.

— Слушай, Зои приходится нелегко, но она справится. Можешь так и передать своей новой лучшей подруге Андреа.

— Конечно же, она справится, Тейтум. Месяц назад твою напарницу заживо похоронили, а теперь она гоняется за убийцей, который когда-то жил с ней по соседству… Уверен, у нее все в порядке.

— Ты позвонил, чтобы прочитать мне лекцию?

— Я хочу, чтобы ты присматривал за своей коллегой. Это все, о чем я прошу. Ее сестра беспокоится, а я всего лишь передаю ее слова. Не казни гонца, Тейтум.

— Я гляжу в оба. Даю слово.

— Хорошо. — Марвин усмехнулся. — Кстати, а где у тебя лежат кошачьи лакомства?

— Лежит что?

— Кошачьи лакомства. Ты меня слышишь? Алло! Кошачий корм, Тейтум, где корм?

— Я слышал тебя, слышал… Зачем тебе лакомства для кошек?

— От холода ты совсем туго соображаешь, Тейтум. Я хочу дать их коту. Зачем еще нужны кошачьи лакомства?

— Коту? Веснушке?

— Естественно, Веснушке. Неужто я завел бы еще одного кота в твое отсутствие? Я похож на того, кто ищет общества еще нескольких котов?

— Тогда… зачем ты решил его кормить? Ты же Веснушку терпеть не можешь.

— Черт возьми, Тейтум, я задал простой вопрос и жду простого ответа. Это не федеральное расследование! Как вы там вообще работаете? Цепляетесь к подозреваемым из-за кошачьего корма? Неудивительно, что вы так долго ловите своего маньяка… Ко мне пришли дамы из книжного клуба. Твой кот их обаял. Хотят дать ему вкусняшку. Ты нас не арестуешь за это, Тейтум? Так где лежат эти кошачьи лакомства? Или мне самому бежать за ними в магазин?

— Успокойся, Марвин, не то давление опять повысится. Кошачьи лакомства на кухне, шкафчик слева, верхняя полка.

— Их там нет. Я смотрел. Там были только странные соленые крекеры.

Тейтум нахмурился.

— У нас нет никаких крекеров.

— Слева вверху? — сказал Марвин после недолгой паузы. — Ну что ж, ясно.

— Марвин, ты съел кошачий корм?

— Ну, я… слушай, я был уверен, что это крекеры. Не очень вкусные, но я едал и похуже.

— На упаковке изображен кот. И они должны быть со вкусом курицы. Неужели тебе это не показалось странным?

— Знаешь что, Тейтум… Раньше ты со мной в подобном тоне не разговаривал. Ты проявлял гораздо больше уважения.

— Раньше я не знал, что ты ешь кошачий корм.

— Очень смешно… Я возвращаюсь к своим гостьям. Они намного любезнее моего внука-всезнайки.

— Пока, Марвин.

— Ну да, ну да.

Грей с улыбкой положил телефон на прикроватный столик. Ему хотелось сохранить в памяти образ Марвина, сидящего на кухне с чашкой чая и закусывающего кошачьими крекерами. Потом он подумал о Зои. К сожалению, Марвин прав. Ей плохо, и Тейтум это знал. И дело не только в ее вспыльчивости или сегодняшней вспышке гнева на Альберта Лэма. Тейтум всю неделю замечал моменты, когда она словно ускользала куда-то. Будто отключалась на какое-то время. Иногда сжималась от страха, широко распахнув глаза, и все исчезало, как только Тейтум с ней заговаривал…

Он почти решился снова постучать в дверь ее номера. Сунул одну ногу в штанину — и остановился. Мысль о том, что нужно войти в комнату Зои, в наэлектризованную атмосферу, отрезвила его. В нынешнем состоянии ей не помочь. Нужно отдохнуть.

Владеющий собой человек пришел домой рано, не в силах дольше носить свою маску. Ему казалось, что его раскрыли. Все вокруг видели его насквозь, видели его вину, его одержимость. Каждые пять минут он со всех сторон оглядывал себя в зеркале, проверяя, что не изменился. Он остался прежним, если зеркало не врет. Думать об этом само по себе было неприятно: еще не страх, пока нет, но уже отголосок будущей тревоги. Вдруг зеркало лжет?

Он рассчитывал, что ему полегчает, как в прошлый раз. Так и случилось, на несколько часов. Закончив ночью работу, они вернулись домой. Он заснул глубоким сном без сновидений.