Рабыня для друга - Адалин Черно

Нет, я действительно не понимаю. Для меня никогда не существовало разницы в возрасте. Ну, старше мужчина или женщина, разве это имеет значение, если они любят друг друга?

— Соня, — он поднимается и отстраняется, — ты знаешь, насколько это сложно? — задаёт вполне резонный вопрос, но я, почему-то, его совсем не понимаю.

— Что? Любовь?

— Нет, Соня. Разница и то, насколько тебе, да и мне тоже, будет сложно.

Я искренне не понимаю, что именно должно быть сложно. Вот совсем. Даже на миллиграмм.

— Ты можешь нормально объяснить или хочешь, чтобы я огрела тебя подушкой ещё раз?

— А что непонятно Соня? Мне сорок. Сейчас, конечно, всё хорошо. Я тебя устраиваю, у меня, чёрт возьми, ещё стоит, а дальше? Что будет ещё через двадцать? Тебе будет сорок — баба в рассвете сил, а я… старый шестидесятилетний дед. Думаешь, ты будешь также любить меня?

— Ты идиот?

— Соня, — возмутился Матвей.

— Что, Соня? У меня гормоны, я наглею. Ты, и правда, идиот?

Нет, я действительно не понимала, почему он так рассуждает. Ну, будет ему через двадцать лет шестьдесят, так и нашему ребёнку будет почти двадцать. И почему я должна его разлюбить? Потому что он старше? Что за бред, вообще?

— Соня…

— Нет, Матвей. Не страдай этим, пожалуйста. Если собираешься остаться со мной, ложись и трахни меня, если нет, вон там дверь, — махнула ему рукой.

И? Я вижу, как он встаёт и идёт в сторону двери. Закрывает её на ключ и оборачивается ко мне.

— Даже если бы и решил, уже бы не ушёл, — мягко говорит он.

— То есть? Для тебя важен ребёнок, верно?

— Да, но…

— Слушай, а открывай двери и вали, а? Это мой ребёнок, нагуленный, а ты… вали нафиг отсюда, — ору на него и понимаю, что так хочется ему врезать. Ты смотри, из-за ребёнка он со мной.

— Соня, — предостерегающе говорит Матвей, но мне плевать. Я распаляюсь ещё больше.

— Что, Соня? Не твой это ребёнок, ясно? Нагуляла с Ахмедом, — боже, что я несу.

— Соня, — всё так же предостерегающе говорит он.

— Да иди в жопу, — выкрикиваю я, распахивая дверь.

И он уходит. Просто разворачивается и идёт в коридор. С размаху закрываю двери, сажусь на кровать и плачу. Через минуту Матвей возвращается обратно, подходит ко мне, становится на колено и протягивает коробочку с кольцом.

— Предлагаю решить наш спор. Ты будешь моей женой, Соня?

— А ты уверен, что ты хочешь меня, а не ребёнка?

— Да, Соня. Наш малыш просто толкнул меня к этому. Я любил тебя уже тогда, когда ты вены порезала, а угроза по имени Влад была далеко.

— Правда? — искренне удивилась я.

— Правда. Так что? Я услышу ответ сегодня?

— Услышишь. Да, я это будет ответ: «Да». Я выйду за тебя замуж, мой нудный старикашка, который считает, что через двадцать лет его жена решит, что он ей наскучит. Да, я выйду за тебя замуж, потому что не могу жить без тебя, выйду, потому что хочу быть любимой и дарить это чувство в ответ, хочу растить сына. Да, Матвей, и выброси из головы мысли о том, что ты старый!

Фуххх! Выдохнула.

Матвей прижал меня к себе, предварительно натянув на палец кольцо. Определённо, я любила этого человека. Знала, что у него есть свои особенности и загоны, он может быть далеко не таким, каким я его считаю, но я люблю его любым. Пусть он будет нервным, пусть бесится по любому поводу. Я люблю его и это главное.

— Соня, — вопросительно уставился Матвей, — Денис помог вам?

— Ну, да.

— Когда он вас забрал?

— Практически сразу, как ты уехал.

— А у них с… твоей подругой.

— Не спрашивай, сама в шоке. Она его вроде как, не переваривала.

Я не лукавила. Реально не понимала, что произошло, пока я спала. Почувствовала, как к горлу поступила тошнота. Да, что ж ты будешь делать. Вскочила с кровати и побежала в ванную, склонившись над унитазом. К моей голове прикоснулись, бережно поддерживая мои волосы.

— Уходи, — еле пролепетала я.

— Ещё чего, — уверенно заявил Матвей. — Я теперь твой будущий муж, так что… решения принимаю я.

Так и прошёл первый вечер нашей встречи. Я бегала в туалет, чтобы исторгать содержимое желудка, а Матвей учился за мной ухаживать. Оля таки вернулась и с виноватым видом ходила рядом с нами. Видимо, понимала, что разговора со мной не избежать, а мне так хотелось узнать, что же там у них такого случилось, что она теперь не желает говорить со мной. На самом деле, я была рада за подругу и Дениса. Они заслужили быть вместе. Она ему нравилась, я это прекрасно видела, но Оля своенравна, постоянно норовит показать свой гонор, проявить характер, что нравится не каждому мужчине.

Матвей отлично справлялся с обязанностями будущего мужа. Учился, слушал, носил мне лёд, старался развеселить. В общем, делал всё, что нужно для того, чтобы облегчить моё состояние. Что ж… я не против, но одно меня волновало больше всего. Внезапно я вспомнила о зоне, о которой говорил Влад. Я не знала, что это, но мне очень хотелось узнать эту сторону своего будущего мужа, потому что я подозревала, что многого о нем не знаю.

— Ааааа, — орала я, как резанная, заставляя практически дрожать стены палаты, куда меня поместили перед родами.

— Соня, сильно больно, малышкааа, — причитал Матвей рядом, а мне хотелось его убить. Он издевается!?

— Сильнооо, аааа, — боже, как это вообще можно вынести?

Не знала, как там другие рожают нормально и быстро. Я хотела одного, чтобы из меня, наконец, достали ребёнка, и я перестала мучиться. Увы, доставать они не захотели, сказав, что кесарево вредит здоровью. Будто роды, блин, не вредят. Вспомнила всё, что читала в интернете, курсы, на которые мы с Матвеем исправно ходили, видеоролики, на которых, между прочим, как раз такие не муж, а я падала в обмороки.

Нет, неженкой я не была, да и вообще считала, что нервы у меня железные, но… было ужасно страшно, когда я видела процесс прохождения ребёнка по родовым путям. И ладно ещё это, но когда на одном из уроков нам рассказали о том, как зашивают промежность, я решительно встала и вышла, сказав, что не хочу слушать, как мне что-то будут шить. Я была близка практически к истерике, потому что даже представить не могла этого в страшном сне. Уже и ребёнка не хотелось. После всего даже просила Матвея заранее договориться об операции, но после разговора с доктором и его заверений, что лучше родить самой, я успокоилась.

Вот зря я его не послушала. Теперь это уже не казалось такой абсурдной идеей. Понятно же, что для меня роды ещё губительнее, вон уже больше пятнадцати часов мучаюсь и ничего, только спазмами скручивает, заставляя корчиться и скрючиваться напополам. Внезапно почувствовала, как меня пронзила острая боль. Меня куда-то везли, что-то говорили, и всё было как в тумане. Кричали тужиться и стараться. Я, вроде бы, тужилась и старалась. Очнулась, уже когда закричал малыш. Правда, не знаю, как пережила то время, но после было уже легче, хотя ни встать, ни даже говорить не могла.