Джейн Доу. Без сожалений - Виктория Хелен Стоун

Ох, Мег… Ты обращалась к отцу своего парня за советом по поводу его издевательств? И что же тебе говорил добрый пастор?

К нам идет Стивен, и Ронда спешит ретироваться. Им явно претит находиться в одном помещении. Вероятно, в какой-то момент он напился и обозвал ее алчной шлюхой. Мне не терпится услышать эту историю.

Я делюсь со Стивеном своим восхищением по поводу церкви и его отца; когда зал пустеет, спрашиваю, где располагается церковная канцелярия.

— Здесь же. Папин кабинет в задней части. Там же, естественно, и бухгалтерия, и отдел связей, а также центр координации волонтеров.

— Можно взглянуть? — Я почти хлопаю в ладоши от восторга.

— Не уверен…

К нам уже идет его отец, на его лице вопросительное выражение.

— Джейн спрашивает, можно ли ей взглянуть на канцелярию, но я не знаю…

— Конечно же! — отвечает пастор. — Устрой ей подробную экскурсию.

— Ой, спасибо вам, пастор Хепсуорт. Вы такой замечательный… — Я делаю шаг к нему, быстро обнимаю, затем мгновенно отстраняюсь и извиняюсь. — Простите.

Он хмыкает. Пастор еще не остыл от зажигательной проповеди, на его щеках все еще играет румянец.

— Глупости, моя дорогая. Желаю вам интересной экскурсии.

Мы идем через зал, и когда я оглядываюсь, вижу, что он с гордой улыбкой смотрит нам вслед. Я машу ему, и он машет в ответ.

— Просто не верится, что ты рос во всем этом, — шепчу я, когда мы через двойную дверь проходим в широкий коридор. — Ты, должно быть, чувствовал себя в полной безопасности…

— Мой папа лучший. У меня действительно было идеальное детство. — Его улыбающееся лицо вдруг застывает. — Ну, пока мама…

— А до этого все было хорошо?

— Да. Все было идеально. — В его голосе слышится печаль.

Думаю, Стивен не умеет быстро восстанавливать душевные силы. О боли и разочаровании он узнал лишь в пятнадцать. Теперь любое мелкое огорчение — это угроза для него. Любая слабость — признак грядущего предательства. Я взяла кошку — значит, мне нужно дать по мозгам. Другой мужчина заговорил с Мег — значит, ее нужно разнести в пух и прах. Малейшее несоблюдение правил может означать, что его унизят и снова бросят.

Какой же нежный цветочек наш Стивен…

Я знаю, что он не убивал Мег. Знаю, что она сама покончила с собой. Так справедливо ли, что я столь строго сужу его?

Ну, главное тут то, что жизнь вообще несправедлива, и Стивену повезло гораздо больше, чем Мег или мне. Он бесится от того, что его мать после почти шестнадцати лет свернула с правильного пути. Мои родители никогда не ступали на этот путь и даже не пытались. А отец Мег был образцом моральной слабости с ее рождения до того дня, когда он навсегда ушел от нее; ей тогда было три. То есть она была достаточно взрослой, чтобы ощутить потерю.

Так что простите меня, если я считаю, что со Стивеном жизнь обошлась более справедливо.

Если отбросить в сторону мое неумение сострадать, могу сказать одно: да, в техническом плане Стивен не убивал Мег, однако она никогда, ни под каким видом не покончила бы с собой, если б он не мучил ее. А жизнь с ним была для нее настоящей пыткой. Постоянное «тяни-толкай» из любви и издевательств. «Я хочу тебя, я ненавижу тебя, я люблю тебя, ты ничто». Снова и снова.

Я испытала все это на собственной шкуре и хорошо в этом разбираюсь. Оскорбления моих родителей были случайными. Потому что они не задумывались. А вот Стивен хотел, чтобы Мег жаждала его одобрения, дабы потом он мог забрать его в качестве наказания. Он хотел причинять ей боль, причем сильную, каждый раз, когда чувствовал страх.

Если б он забил ее до смерти, все было бы просто. Но для меня и сейчас все просто. Самоубийство было способом ее смерти, а вот причиной — Стивен. Ей не раз приходилось преодолевать жизненные неурядицы, однако она никогда не впадала в депрессию. До появления Стивена…

Он показывает мне разные кабинеты, и я притворяюсь восторженной, хотя на самом деле провожу рекогносцировку. Здесь нет ничего интересного, хотя список рассылок может быть полезным, если мне удастся раздобыть его. Дверь в кабинет общественных связей широко открыта, в самом кабинете никого нет, и я предполагаю, что такая обстановка здесь постоянно.

Кабинет бухгалтерии заперт. Интересно, а пожертвования остаются здесь на ночь? Церкви не более доверчивы, чем другие бизнес-предприятия, так что здесь наверняка должен быть сейф — либо в бухгалтерии, либо в личном кабинете пастора. Я социопат не киношный, а самый обычный, так что у меня нет врожденного умения взламывать сейфы. Замками нельзя манипулировать так, как людьми.

Последняя остановка нашей экскурсии в личном кабинете пастора Хепсуорта. Как я и ожидала, кабинет роскошен. Не нарочито показушный, а строгий, с темной мебелью, отделкой из деревянных панелей и книжными шкафами. Стивен открывает дверь, но порог не переступает.

С благоговением шепчу:

— Я представляю, как ты маленьким мальчиком играешь под этим письменным столом.

Стивен смеется.

— Не под этим и в другом здании, поменьше, но да, было такое.

— Наверное, в Рождество тут очень красиво.

Стивен закрывает дверь и улыбается мне.

— Надеюсь, ты сможешь сама все это увидеть.

Откидываю голову и вздыхаю.

— Я тоже.

Закрываю глаза, когда он меня целует. Таю. Но не развязно. Вжимаюсь не в него, а в косяк. Стивен отстраняется и нежно гладит меня по щеке.

— Сегодня я очень гордился тобой, — говорит он.

— Ты был так добр ко мне…

— Когда у тебя закончатся… ну, ты понимаешь?

Мое женское проклятье?

— Через несколько дней.

— Отлично. Придешь ко мне в четверг?

Стыдливо опускаю голову. Мы оба знаем, что он имеет в виду.

— Это было бы здорово, — шепчу я. — Ну, если ты считаешь, что это правильно…

— Я считаю, что более чем правильно.

У меня нет месячных. Я постоянно пью противозачаточные таблетки и полностью контролирую свои гормоны. Но это хороший способ отодвинуть Стивена, когда мне надо. Теперь он знает, что каждые двадцать дней из меня льет, как из зарезанной свиньи. Едва ли ему захочется иметь дело с моей менструальной кровью. Только не это.

Стивен отвозит меня домой, и я свободна всю вторую половину дня. Играю с кошкой, потом иду на ранний ужин в тот маленький итальянский ресторанчик. Одна выпиваю целый графин вина. Божественно.

Я прерываю ввод данных и бросаю взгляд на телефон, чтобы прочитать сообщение Люка.