Дьявольски красив - Патриция Райс

Джослин ахнула, когда жених вдруг поставил ее на землю. Прижав пальцы к покалывающим губам, она с удивлением наблюдала, как он схватил скатерть, которой повариха прикрыла корзину, повернул ее, бросил на траву и снова привлек Джослин к себе.

Она знала, что должна стоять твердо, но у нее еще сильно кружилась голова и она не могла ни о чем думать.

Джослин хотелось, чтобы он целовал ее. Еще и еще. Она старалась не слишком дразнить его, ибо понимала, что он уже тлеющий огонь, готовый вот-вот вспыхнуть ярким пламенем.

Джослин с готовностью повалилась с ним на подстилку, наслаждаясь твердостью его мускулистого тела, когда он склонился над ней. Он покусывал ей ухо. Потом стал покусывать шею, словно готов был съесть ее. Его колено придавило платье между ног, и она приподняла таз, стремясь прижаться к Блейку.

Жар растекся по груди сквозь тонкую ткань лифа там, где его пальцы обхватили ее. Его стон удовольствия еще сильнее воспламенил её. Она изнемогала от желания.

И вспомнила, что брак подразумевает детей.

Прежде чем ее пылкий жених взял то, что она так безрассудно предлагала, Джослин оттолкнула его и откатилась в сторону. Неуклюже поднялась на ноги, дрожащими пальцами отряхнула юбку и постаралась не смотреть на мужчину, который растянулся на скатерти, оперся на локти и в расстройстве стал ерошить волосы.

— Я хочу нам доверять. — Она присела на корточки и стала рыться в корзине, чтобы скрыть спои пылающие щеки. — Правда хочу. Но было бы намного легче доверять после того, как мы произнесем обеты.

Мистер Монтегю не ответил, и Джослин приготовилась к гневной отповеди. Она надеялась и молилась, чтобы он был в сносном настроении, и чтобы ей как-нибудь удалось навести разговор на Ричарда, но теперь это неосуществимо.

— В том, что касаемо женщин, мужчинам никогда нельзя доверять, — наконец отозвался он с чисто мужской хрипотцой, от которой волнующий трепет пробежал у нее по спине.

— Правда? — Зачарованная, она выставила бутылку вина и бокалы, которые положила повариха, и рискнула взглянуть на него. — Вы хотите сказать, что мужчины не многим лучше животных? Я люблю животных.

Он продолжал лежать, растянувшись на скатерти.

— Спасибо за догадку, — проворчал он. — Не желаете почесать у меня за ухом?

Она облегченно рассмеялась, поняв, что он не питает к ней ненависти.

Он повернулся набок, наблюдая за ней с каким-то странным выражением лица. Он был сплошь мужская сила и мышцы — большой кот, растянувшийся на солнце. Она отвела глаза от игры мощных мускулистых бедер под облегающими панталонами.

Увидев вино, он схватил штопор и стал открывать бутылку.

— Полагаю, если вы можете находить забавное в нашем необычном положении, я могу научиться терпению. До некоторой степени, — неохотно признался он. — Вообще-то я не слишком терпимый.

Она поставила бокалы.

— Я же, с другой стороны, терпимая и простая. Выделаете все возможное, чтобы привести меня в замешательство, и у вас это получается. Я к этому не привыкла.

— Вы привыкли обводить всех мужчин вокруг пальца, — возразил он, вытащил пробку и налил вина, — Может, вы делаете это красиво и простодушно, но с определенным намерением. Мужчины умеют быть грубыми, пускать в ход кулаки, но прошв хорошенького личика бессильны.

Он считает ее хорошенькой? Джослин дотронулась до своего чуть вздернутого носа и спрятала радостную улыбку. Он считает ее хорошенькой. И считает, что она умеет обвести мужчину вокруг пальца. Возможно, в этом и есть доля истины. Но она не позволит ему лестью вскружить ей голову.

— Мужчины вечно борются с женскими уловками, — сказала она. — Виконта Свина никогда не тронешь ни слезами, ни жалостью. Возможно, это только галантные джентльмены попадаются на эти уловки. Не то чтобы я признаюсь, что прибегаю к ним, — поспешно добавила она.

— Тогда давайте считать, что вы — грозный противник.

Мистер Монтегю приветственно поднял бокал.

Изумленная его проницательностью, Джослин наконец осмелилась устроиться на земле, когда он жестом предложил ей сесть напротив.

— Боюсь, меня испортили политические салоны моего отца. Я исполняла роль хозяйки, потому что мама не могла, но я была всего лишь ребенком. Поэтому я делала книксены и пела, если папа просил. Мне не разрешалось говорить, но я очень многое узнала, слушая, — объяснила она в надежде, что теперь они достигли более высокого уровня понимания.

— Политика, — недоверчиво проговорил он, словно она предложила пробежаться голыми и засыпать перьями королевские покои. — Вряд ли вас это интересует.

Она старалась не смотреть на его широкие плечи с выпирающими мышцами под облегающим сюртуком, но, это было выше ее сил. У нее было лишь смутное представление о том, чем занимаются супружеские пары в постели помимо поцелуев. Она попробовала представить его себе без одежды, и щеки вспыхнули.

Было нелегко оставаться твердой в своем решении рассказать ему о Ричарде и деньгах.

— Вы соблазнительный противник, — с улыбкой проговорил Блейк, заметив ее пылающие щеки. — Поедим? — предложил он. — По-моему, пахнет пирогом с мясной начинкой.

Да, именно это она и собирается делать. Соблазнять его вкусностями поварихи до тех нор, пока он не придет в хорошее расположение духа и не будет готов выслушать ее. Радуясь, что ей представилась возможность вновь вернуться к здравомыслию, Джослин начала выкладывать деликатесы из корзинки на скатерть.

— Полагаю, еще слишком рано возвращать Перси в зимний сад? — поинтересовалась она.

Вместо того чтобы флиртовать, им надо бы как следует поговорить, но она не слишком-то привыкла к серьезным беседам. Когда ее уловки не действовали, она обычно поступала, как хотела и пропускала мимо ушей вопли и ругань. Что неизбежно вело к тем катастрофам, которые преследовали ее всю жизнь. На самом деле ей бы следовало освоить какой-то новый метод, но если она будет слишком честной, мистер Монтегю разорвет помолвку.

Он сделал глоток вина.

— Брань попугая может распугать свиней.

Джослин с трудом скрыла свою радость от беседы, которая на самом деле может привести ее к желаемому. Она отщипнула кусочек корочки и бросила воробью.

— Мне прислать лакея леди Белден, чтобы забрать Перси?

А потом слуга отвезет попугая и Ричарда в Челси. И одна маленькая часть ее семьи будет жива-здорова и счастлива.

— Вы еще спрашиваете? — сухо отозвался мистер Монтегю. — Этот разбойник поднимает жуткий гам каждый раз, когда я ухожу.

— Знаю, но спасибо вам, что не сделали из него начинку для пирога. Вы будете удивлены, как хорошо Перси приспособится, как только окажется дома. Зачем, во имя всего святого, герцог приобрел его? Не понимаю.

— Я не обмолвился с его светлостью и дюжиной слов, так что не могу сказать, — отмахнулся Блейк.