Почему дети убивают. Что происходит в голове у школьного стрелка - Питер Лангман

меня все подбивали: „Да, это будет просто [нецензурно] здорово“»{26}.

Хоть Эван нашел и убил того, кто над ним издевался, дело было не в одной мести. Сказать, что нападение вызвано жаждой мести, — значит проигнорировать накипевший опустошительный стресс, который Эван переживал год за годом. А также проигнорировать тот факт, что изначально Эван планировал убить только себя и больше никого. На убийство его подбили друзья. Жажда мести могла повлиять на выбор жертв, но не являлась причиной нападения.

Да, над ним издевались, но нападение произошло не из-за этого. А из-за всего остального, что с ним случилось: отец в тюрьме, мать-алкоголичка, приемные семьи, жестокое обращение, суицидальная депрессия. И, возможно, попытка пойти по стопам «Рэмбо с Аляски». Эван знал о странном нападении отца на газету. Он представлял его себе каким-то мачо-воином? Чувствовал, что обречен пойти по стопам отца?

Как бы то ни было, сам Эван называл это семейным проклятием{27}.

«16 лет копившегося гнева»

Если на Эване Рамси и лежало семейное проклятие, он был такой не один. У Джеффри Уиза похожая семейная история и похожее «проклятие». Более того, семейная история Джеффри, возможно, травматичнее, чем у любого другого школьного стрелка. Хотя в ней много пробелов, очевидно, что трудности в жизни Джеффри начались очень рано.

Джеффри был коренным американцем из племени оджибве (чиппева). Он жил то в Миннеаполисе, то в Ред-Лейке, штат Миннесота, — это резервация с населением приблизительно в 5 тысяч человек. Хотя его родители так и не женились, первые три месяца он жил вместе с матерью и отцом, Джоанной Уиз и Дэвиролом Люсьером-мл. Затем, по неизвестной причине, с трех месяцев до трех лет Джеффри проживал с отцом. Мать оставалась в Миннеаполисе, а Джеффри переехал с отцом в Ред-Лейк.

В возрасте трех лет Джеффри вернулся к матери. С ней жизнь оказалась далеко не благополучной. Когда ему было четыре, Джоанну Уиз арестовали за вождение в пьяном виде. Через несколько месяцев ее снова посадили в тюрьму — в этот раз за нападение. Позже она связалась с неким Тимоти Дежарле и родила от него двоих детей.

Джеффри передавали из рук в руки родные — он жил то с матерью, то с дедушкой, то с бабушкой. Время от времени ночевал дома у «культурного координатора» из школы Ред-Лейка. Еще он попадал в приемные семьи. Не считая коротких тюремных заключений матери, частая смена домов и опекунов началась из-за двух семейных трагедий.

21 июля 1997 года отец Джеффри Дэрил Люсьер-мл. попал в осаду полиции, продлившуюся целый день. Положение усугублялось тем, что одним из осаждающих был Дэрил Люсьер-ст., дед Джеффри. Дед Джеффри уговаривал сына сдаться, не причиняя никому вреда, но безуспешно. Отец Джеффри предпочел не сдаваться и застрелился. Ему было 31. Джеффри было восемь. Это первая трагедия.

Приблизительно два года спустя мать и двоюродная сестра Джеффри отправились выпить. Сестра села за руль в пьяном виде и попала в аварию; она погибла. Мать выжила, но получила серьезную черепно-мозговую травму. Ее отправили в дом инвалидов, где она не вставала с инвалидной коляски и заново училась основным навыкам. Это вторая трагедия.

Между этими травматическими событиями мать Джеффри вышла за Тимоти Дежарле, который считался алкоголиком. После аварии он ее бросил. Когда она больше не могла воспитывать детей, приемная семья взяла двух детей пары, но не Джеффри.

Таким образом Джеффри всего за два года лишился отца из-за самоубийства, матери — из-за инвалидности, а также был разлучен с отчимом и сводными братом и сестрой.

Эти утраты — не единственные источники страданий в жизни Джеффри. Еще до аварии от матери было не дождаться любви и заботы:

«В детстве она жестоко со мной обращалась. Била всем, что под руку попадется, и много пила. Говорила, что я ошибка, говорила много такого, с чем было трудно справиться или даже слушать без слез»{28}.

Мать Джеффри и ее неопознанный любовник всячески издевались над мальчиком. Например, выгоняли из дома, запирали в шкафу или заставляли часами стоять на коленях в углу.

Джеффри Уиз пережил жестокое обращение из-за матери-алкоголички. Побывал у череды родственников и приемных семей. Остался без отца из-за его самоубийства и без матери из-за ее травмы мозга. Кроме всего перечисленного, какой еще стресс давил на Джеффри? Что за человек был его отец? Почему он попал в полицейскую осаду? Какие были у него проблемы и как это повлияло на сына?

Что бы это ни были за факторы, 21 марта 2005 года Джеффри провел давно запланированную атаку. Он убил своего дедушку и его подругу у них дома. Затем забрал полицейское оружие и бронежилет дедушки и поехал на полицейской машине в школу, где застрелил охранника и вошел в здание. Там он убил пять учеников, одного учителя и ранил еще семь человек.

Как всегда, наш первый вопрос — «Почему?» Хотя Джеффри много писал, в основном это рассказы, и можно найти только минимальные дневниковые записи на его сайте. Возможно, ему было одиноко, потому что он несколько недель не посещал школу. Разные источники называли причиной проблемы со здоровьем, с успеваемостью, с поведением и попытку защитить его от издевательств. Однако если верить бабушке, Джеффри обучался на дому по рекомендации консультанта из больницы резервации. Во всяком случае, до атаки Джеффри не ходил в школу приблизительно пять недель.

Какое-то время он проявлял склонности к самоубийству. Свое отчаяние он выражал недвусмысленно:

«Большинство людей никогда не встречались с теми, кто переживает такую боль, что от нее иногда становится физически плохо, вгоняет в такую тоску, что даже не можешь сдвинуться с места, становится настолько грустно и тяжело, что вышибить мозги или сунуть голову в петлю кажется облегчением»{29}.

Джеффри дошел до точки, когда пытался покончить с собой, перерезав запястья; попытка была такой серьезной, что он попал в больницу. Через несколько месяцев после попытки он выложил в Сеть такой текст:

Я прошел в жизни многое, что толкнуло меня на темный путь, по которому большинство не идет. Я вскрыл кожу на запястьях ножом для бумаги, окрасив пол спальни кровью, которую нельзя было проливать. Просидев, как мне казалось, целые часы (на самом деле лишь минуты), я обрел откровение, что это неверный путь. Я сам решил обратиться за медицинской помощью, хотя мог избрать сидеть дальше, пока кровь не вылилась бы