Маскарад со смертью - Иван Любенко

Маменька Вероники и госпожа Элеонора Блаватская-Йоргансон подружились и все вечера проводили вместе, коротая время в посещении нарзанных ванн, игре в подкидного, раскладывании пасьянсов, гадании на кофейной гуще и пеших прогулках. Муж графини с радостью окружил заботой прелестное белокурое создание и все свободное время уделял юной девушке. Опытная в разнообразных жизненных ситуациях супруга делала вид, что не обращает внимания на безобидную дружбу гимназистки и молодого управляющего «Волжского пивоваренного товарищества на паях».

Два года назад графиня овдовела и унаследовала не только миллионы своего благоверного, но и малопонятное женскому уму солодовенное производство. Оставшись наедине с выпавшими на ее долю трудностями, она быстро поняла, что наверняка потерпит неудачу, если не найдет умного и преданного союзника. В таковые был выбран высокий красавец, помощник старого управляющего Николай Йоргансон, сменивший прежнего начальника сразу после венчания. Любовного запала и пороха страсти у Ники, как его ласково нарекла Элеонора, хватило лишь на свадебное путешествие в Париж. А дальше ему становилось просто неимоверно скучно с этой стареющей, хотя и не лишенной привлекательности женщиной. Другое дело Вероника! Рядом с ней и противная мелкая изморось виделась приятным грибным дождичком. Как он завидовал тому счастливчику, который поведет это юное создание под венец! Но, к сожалению, это удел иных. Ему же досталась иная козырная карта – богатство вдовы, и, признаться, не каждому такой прикуп выпадает. Наверное, можно было бы совмещать безбедное супружество с одновременными развлечениями на стороне, если бы не слишком уж решительный характер жены, которая, как-то отдыхая после очередных любовных утех, глядя в потолок, задумчиво произнесла: «Запомни: изменишь – возьму бараньи ножницы и, пока ты будешь спать… Ну а потом просто выгоню на улицу».

И каждый раз, когда он заходил слишком далеко в ухаживаниях за посторонними женщинами, Ники встречал насмешливый взгляд жены, украдкой показывающей двумя пальцами из-за спины работающие «два конца, два кольца, посередине гвоздик». Увлеченность в миг исчезала.

Веронике нравились ухаживания этого галантного взрослого мужчины, но все происходящее она воспринимала как игру, которая вот-вот закончится, стоит только водящему объявить об этом. И такой день настал, когда, несмотря на сильный ветер и проливной дождь, графиня прибежала к матушке попрощаться. Днем раньше они получили из Самары телеграмму, где сообщалось, что на пивоваренном заводе рабочие объявили забастовку, постепенно переросшую в беспорядки. Так внезапно начался и неожиданно закончился первый легкий флирт Вероники.

Недавно она подметила, что нанятый папенькой репетитор Михаил Никитин ведет себя с ней несколько странно. Иногда краем глаза она замечала, как он любуется ее далеко уже не детской стройной фигурой. Конечно же, он был молод и очень умен. А когда он рассказывал о французской революции, его глаза зажигались ярче, чем только что установленные фонари на Николаевском проспекте. Поговаривали, что он был вынужден приехать в Ставрополь из Москвы из-за скудости средств и невозможности оплачивать обучение в университете. Теперь вот сдает экзамены экстерном.

Действительно, она слышала от матушки, что московские цены намного выше здешних. Из-за этого, сказывают, некоторым студентам не хватает еды. Что такое голод, Вера понять не могла. С самого раннего детства она только и помнила, как ее заставляли есть. Няньки, матушка, папенька, многочисленные дяди и тети. Наверное, и господин ментор, как в шутку называл его отец, тоже голодал. Ну, а по какой другой причине можно уехать из Москвы в наш забытый богом городок? Разве что сбежать от несчастной любви?

А еще он начинал часто моргать, когда Вероника читала любовную лирику Пушкина, нарочито заглядывая ему в глаза. Как он был смешон в эти минуты! Студент краснел как помидор на ярком солнце, а над верхней губой, слегка тронутой пушком, начинала пульсировать маленькая, еле заметная нервная жилка.

А что, если оказаться с ним наедине и так близко, чтобы можно было бы случайно прикоснуться к его губам? Наверное, он потерял бы сознание, и ей бы пришлось отливать его студеной колодезной водой. Это уж точно! А вот Вероника целоваться уже научилась. Вместе с гимназической подругой они тайно тренировались и, как им казалось, достигли в этом определенных успехов. Правда, никаких особых ощущений она не испытывала, так же как и от поцелуев с братом или чмоканья в щеку отца.

А тут, стоило ей только подумать о нежном касании губ Михаила, и сердце начинало стучать с такой силой, что от этого вздымалась ее молодая грудь. Он замечал этот трепет и смущался еще больше.

Время пришло, и они поцеловались. Как это случилось? Наверное, они сами этого не ожидали. А дальше уже были не занятия, а свидания. И как-то так вышло, что во время очередного страстного лобзания в комнату вошел отец. Михаил тотчас же извинился перед ним, но все уже было решено – от его уроков отказались. Да и надобность в репетиторе к тому времени, признаться, отпала. Гимназию вскоре Вера окончила с медалью. Встречи еще продолжались, но тайно. Для этого ей приходилось обманывать родителей, рассказывая о том, как здорово они с одноклассницей провели время, читая друг другу романы Стендаля на французском. А на самом деле влюбленные, держась за руки, пробирались вниз по узкой тропинке старого заброшенного помещичьего яблоневого сада, минуя густые заросли боярышника и кизила, спускались к лодочной станции Архиерейского пруда. Где-то рядом отчаянно и страстно заливался граммофон и слышался задорный женский смех.

– Давай возьмем лодку и поплывем в нашу заводь, – предложила девушка.

Весла неслышно рассекали застывшую водную гладь, и только иволга, спрятавшись в зеленой густой кроне развесистой ивы, пела отчего-то грустную песню. В дальнем конце небольшого пруда, у поросшего камышом берега, у мелководного затона зияла черная дыра омута, а посередине, раскинув большие белые лепестки, росла кувшинка. Он опустил весла, и, скрывшись от посторонних глаз, она позволила себя поцеловать. В такие минуты ей приходилось сдерживать не в меру пылкие намерения кавалера.

– Ты знаешь, Вероника, всякий раз, когда мы любуемся этой удивительной нимфеей, я опасаюсь, что когда-нибудь чья-то злая рука безжалостно сорвет цветок и унесет мертвое растение домой, – вполголоса печально проговорил Михаил.

Однажды она не пришла на свидание. Он прождал ее два долгих часа, а потом бросился вниз по склону, долго бежал вдоль берега, не обращая внимания на бьющие по лицу ветки, и наконец оказался в тихой заводи, но лилии там не было.

Вероника уже несколько дней не находила себе места. Она не пришла на свидание. Нет, ей никто не мешал. Просто стало вдруг ясно, что эти тайные встречи с Михаилом – детская и глупая игра. И хоть «Toute comparaison est odieuse!»[2], но они были явно не в пользу Михаила.

А все дело в том, что хитрая маменька пригласила на журфикс холостяка и красавца ротмистра Фаворского. Высокий брюнет с закрученными усами пронизывал острым, как штык трехлинейки, взглядом. Мужественности образу добавлял легкий, едва заметный шрам на правой щеке, ну и, конечно же, манера держаться выдавала в Фаворском потомственного дворянина.