Цивилизация. Чем Запад отличается от остального мира - Ниал Фергюсон

Для североамериканских революционеров жизненно важную роль играл вопрос о земле. Желание английского правительства ограничить переселение на запад от Аппалачских гор не совпадало с экспансионистскими устремлениями колонистов[290]: этот идеал был особенно дорог сердцу таких земельных спекулянтов, как Джордж Вашингтон[291]. Во время Семилетней войны, когда Лондон пошел на соглашение с индейскими племенами, Вашингтон предполагал, что то была просто уловка. Он был поражен, когда права индейцев на их земли король подтвердил в декларации 1763 года. В 1767 году Вашингтон писал будущему партнеру Уильяму Кроуфорду:

Возможно, войны можно было вовсе избежать, если бы Лондон пошел на уступки в связи с вопросами о налогах и представительстве. Ход войны мог быть иным, если бы английские генералы Хау и Бургойн лучше делали свое дело. Возможно, более умелая дипломатия предотвратила бы роковую изоляцию Великобритании, которая достигла высшей точки во французской победе (что было, то было) при Йорктауне в 1781 году. И вполне можно допустить, что 13 колоний впоследствии не объединились бы, а разделились. Затруднения во время Войны за независимость и после нее были очень серьезными: инфляция, достигшая в 1779 году 400 %; сокращение вдвое (1774–1790) дохода на душу населения; долг, эквивалентный 62 % ВНП (1790); пошлины, которыми штаты облагали друг друга; капитан Даниэль Шейс и другие фермеры Массачусетса, восставшие после того, как их собственность конфисковали в уплату долгов и налоговых недоимок. Если бы революционеры не пошли дальше Статей конфедерации, то, возможно, Северная Америка повторила бы судьбу Южной. Понадобилась Конституция 1787 года – самый впечатляющий в истории пример создания политического института, – чтобы создать жизнеспособную федеральную структуру. Недавние колонисты приняли не только квартет властей по Локку (исполнительная власть, двухпалатный парламент и Верховный суд), но и единый рынок, торговую политику, валюту, армию и (это очень важно) единый закон о банкротстве – и не забудем о Четвертой поправке, защищающей “от необоснованных обысков и арестов”.

По сути, все это имело отношение к собственности. Вашингтон был одним из твердых прагматиков, получивших выгоду от Войны за независимость. В его завещании упомянуто в общей сложности 52194 акров земли в штатах Виргиния, Пенсильвания, Мэриленд, Нью-Йорк, Кентукки и долине Огайо, а также участки в виргинских городах Александрия, Винчестер, Бат (сейчас Беркли-Спрингс, Западная Виргиния) и в столице, которая получила его имя. Ничто не иллюстрирует лучше связь земли и свободы в ранней истории США. В Южной Америке индейцы работали на земле. В Северной они потеряли ее.

Симон Боливар должен был стать Вашингтоном Южной Америки. Но, хотя он тоже победил империю – Испанскую, ему не удалось создать Соединенные Штаты Южной Америки. Война за независимость не только сплотила бывшие английские колонии (впрочем, Канада и колонии Карибского бассейна остались верны империи, как и многие американцы-лоялисты, покинувшие молодую республику)[293]. Она направила США по пути к не превзойденному до сих пор никем процветанию и могуществу. В то же время независимость от Испании оставила Южной Америке в наследство конфликты, бедность и неравенство. Почему капитализм и демократия не смогли пустить корни в Латинской Америке? И почему, когда я спросил коллегу из Гарварда, относится ли Латинская Америка к Западу, он затруднился ответить? Короче говоря, почему Боливар не стал вторым Вашингтоном?

Боливар, сын богатого венесуэльского плантатора какао, родился в июле 1783 года. Он остался сиротой, когда ему не было 10 лет, и поступил на военную службу в 14 лет.

Боливар учился в Испании и Франции. В Париж он попал в 1804 году, когда всех иностранцев, включая креолов-латиноамериканцев, по причине нехватки продовольствия выслали из Мадрида. В 1807 году Боливар вернулся в Венесуэлу, вдохновленный подвигами Наполеона (см. главу 4) и почувствовавший отвращение к испанскому владычеству. Боливар уже мечтал о подобных переменах у себя на родине. Революция в Южной Америке стала вполне случайным ответом на внезапный вакуум власти, возникший в результате нападения Наполеона на Испанию в 1808 году. Два года спустя Боливара отправили в Лондон, чтобы он заручился поддержкой англичан в случае французского нападения на американские колонии Испании. Миссию он провалил, зато встретил Франсиско Миранду, давнего сторонника независимости Венесуэлы, и подружился с ним. Вернувшись в домой в 1811 году, они провозгласили республику.

Первая Венесуэльская республика погибла. Конституция 1811 года предоставила право голоса собственникам, однако это исключило из политической жизни большую долю населения, чем аналогичные нормы в Северной Америке. В результате неимущие, включая большое число освобожденных рабов (пардо), поддержали роялистов[294]. После того, как роялисты отбили Пуэрто-Кабельо, Боливар разочаровался в Миранде и выдал его испанцам. Перебравшись в Новую Гранаду, Боливар попытался сплотить креолов.