Главный свидетель - Фридрих Незнанский

– Пустяки, – не совсем твердо отвечала Юлия. – Ничего со мной не случится. В крайнем случае любой мент за честь сочтет сесть за руль и довезти меня в Котельники… Поеду.

– Хоть позвони, что добралась без осложнений.

– Ладно, поехала, пока, девочка… Помни! Мы твердо договорились, так?

– Так, так, уезжай наконец…

Далее был хлопок двери, потом гудел лифт, снова хлопнула дверь, на этот раз наружная, и Филя увидел, как из подъезда вышла, чуть покачиваясь, Юлия. Подошла к своему «опелю», вякнула сигнализация – и она долго устраивалась за рулем. А потом вдруг лихо развернулась на малом пространстве проезжей части и рванула со двора. Филя – следом.

Минут через десять гонки по почти пустынным улицам, заваленным у тротуаров огромными неубранными сугробами, Филя услышал голос Юлии. Она разговаривала по мобильному телефону.

– Ну все, договорились, еду… Что говоришь?.. А-а, нет, просто она слишком долго кобенилась. Пришлось даже попьянствовать малость, расслабить ее… Ну я же говорю, что она согласилась с моими доводами. Да и с твоими – тоже! Так что, ты желаешь подробностей? А завтра с утра нельзя? Послушай, Илья, у меня просто сил больше нет!.. Ну ладно, черт с тобой, но буквально на две минуты, и сразу уеду!

Юлия домчалась до Триумфальной площади и повернула на Брестскую. По ней понеслась к площади Белорусского вокзала, а дальше устремилась по Лесной и переулками, миновав уже известный Юлии магазинчик старого Ираклия, выкатилась в Весковский переулок. Здесь, возле здоровенного современного жилого дома, она припарковала машину и отправилась в ближайший подъезд. Филя поставил машину за углом дома – так, чтобы видеть этот подъезд.

Он снова надел наушники и услышал, как громко зашипели створки лифта. Затем звонок – и низкий, довольно резкий мужской голос сказал:

– Ну вот, дела-то на три минуты, а болтовни… Заходи. Э-э, да ты на приличном взводе! Так нельзя, Юленька, так опасно, деточка…

– Пошел ты к черту со своими советами! Нет, пусти, я не буду раздеваться. Я тебя прекрасно знаю! Сними шубку, потом юбку, потом подвинь жопку… обойдешься, голубь! Я сегодня не в форме.

– Да перестань ломаться! – грубо сказал мужчина. – Что с тобой в последнее время происходит? Уж не нашла ли ты себе молоденького… – Он назвал матерным словом возможного любовника, который, по его мнению, мог появиться у Юлии.

– Тебе-то что? Я разве отказываю? Ты свое всегда имеешь, и дай мне возможность самой заниматься собственными проблемами! Ё… мой ему, видите ли, не нравится! – Она зло повторила то же самое матерное слово. – А мне нравится! И все! Будешь слушать или я ухожу?

– Ладно, не ерепенься, ишь, понесло! Ну говори… Ей-богу, как два идиота, даже присесть не хочешь…

– Она мне сказала следующее…

Филя слушал, посматривал, как идет запись. Речь Лидии в передаче Юлии Марковны ему нравилась. Девушка оказалась способной ученицей. И разыграла все как по нотам. Ни одного слова лишнего – все по делу. Молодец, и темпераменту не занимать. Конечно, если эта мадам передает все правильно… Про деньги – хорошо, естественно прозвучало… Что ж, можно сказать, первое свое задание Лида выполнила. Второе, кстати, тоже: слышимость была отличной.

– Значит, через год она его хочет, да? – почему-то расхохотался Илья. Филя понимал, что это и есть тот самый Илья Андреевич Носов, который, скорее всего, и является главным зачинщиком всей этой печальной истории. – А больше эта блядушка ничего не желает, а? Ладно, устроим мы ей встречу… в гробу, мать ее!.. А баксы – хрен с ними, невелика сумма, чтоб заткнуть пасть. Раз обещал – надо держать слово, ничего не поделаешь! В наше время, Юленька, деточка, это наша последняя духовная ценность! Кто своего слова не держит, того… ты сама знаешь, верно?.. Ну чего ты, в самом деле? Ну перестань ломаться! Тебе что надо еще, твою мать?..

– Убери лапы! – почти взвизгнула Юлия. – И слушай! Мне наплевать, как ты там будешь решать свои проблемы, но запомни! Я ничего не знаю и знать не желаю! Сам, сам, сам, все отныне – сам! Все! А я уехала! Я спать хочу! Отстань! А то я сейчас, кажется, так тебя пошлю, что ты потом долго жалеть будешь!

– Да катись ты, черт с тобой! Вот же!.. Молчу, молчу… Дай хоть поцелую на дорожку… Ну вот, другое дело, я же люблю тебя, дурочка, и всегда иду тебе навстречу, разве не так?

– Так, так, – раздраженно ответила Юлия.

– Ну езжай, до завтра… А про эту расписочку вы с ней хорошо придумали, молодцы. Ею-то мы и прижмем ей хвост, если она попытается врать…

Снова дверь, лифт…

Из подъезда вылетела решительная Юлия и буквально кинулась к машине. А затем началась новая гонка по ночной Москве.

Филя не отставал, но и не опережал «опель». Ехал сзади, ориентируясь на маячок, который успел поставить под задним бампером машины, пока Юлия находилась у Лиды.

Мадам стремилась домой. Единственное, что сейчас беспокоило Филю, – это опасность, которая могла исходить от дорожно-патрульной службы. Ведь остановят, могут и не удовольствоваться в такое время только сотней баксов, поди, и саму бабу захотят, как это нынче нередко случается. А заваливать ментов совсем не входило в планы Фили. Он бы, конечно, справился с парочкой наглецов, но зачем? Юлия же словно нарочно нарывалась.

Филя уже готов был в один из моментов догнать ее, подрезать, а потом что-нибудь сочинить по поводу такой неожиданной встречи. Но, кажется, на этот раз обошлось…

Увидев впереди высотный дом, он легко и независимо обошел красный «опель» и первым появился у нужного подъезда. Машину поставил на стоянку напротив входа, а сам стал степенно прогуливаться возле ярко освещенного подъезда. Сумка, в которой покоилась еще одна бутылка шампанского и фляжка дорогого виски, болталась у него на плече. А еще там лежал, обернутый в целлофан, небольшой, так сказать, дежурный букетик подснежников, из тех, что в эту пору привозят враги Красной книги из южных мест. В стужу эта мелочь почему-то производит на женщин совершенно непредсказуемое впечатление.

Юлия подъехала резко. Взвизгнули тормоза. Нельзя же так с послушной машинкой-то!

Вышла, сердито захлопнула дверь. Вякнула сигнализация. Не глядя по сторонам, пошла к подъезду. Видно, совсем уже нехорошо себя чувствовала. Но у самих дверей подняла голову и узнала Филю. Очень удивилась, но тут же ее лицо расплылось в очаровательной улыбке:

– Бог мой! Как кстати! Ты даже представить себе не можешь! Ты ведь знал, да, что мне плохо? – Она стала медленно падать на его плечо. Филя охотно подхватил ее, прижал к себе покрепче.

– Головка бо-бо? – хмыкнул он.

– Если б ты знал как! Милый, спасай меня, а то я, кажется, сейчас умру…

Слова произносились слабым голосом, движения ее становились словно ватными. И Филе ничего не оставалось, как в буквальном смысле подхватить ее на руки и внести в подъезд.

Дежурная навострила уши, вся нахохлилась, словно старая ворона.