Николай Байбаков. Последний сталинский нарком - Валерий Викторович Выжутович
Шрифт:
Интервал:
Рабочую площадку готовили несколько месяцев. Наконец встал вопрос: кому доверить бурение первой скважины? Так далеко в открытом море еще не бурил никто. Бурильщиков ждали непредвиденные трудности, связанные со сложными гидрометеорологическими условиями, отсутствием карт с указанием подводных течений, дальностью расположения острова от материка, обеспечением материалами и оборудованием. Кроме небольшой гряды голых остроконечных скал, едва выступавших из-под воды, и бурного моря, раскинувшегося на десятки километров, там ничего тогда не было.
И вот в марте 1949 года небольшое моторное судно «Транспортник» высадило в районе Черных Скал, что в 100 километрах от Баку, буровую партию Михаила Каверочкина (вскоре — еще один легендарный нефтяник, знаменитый буровой мастер, Герой Социалистического Труда). Кинорежиссер Роман Кармен, автор документального фильма «Повесть о нефтяниках Каспия», потом расскажет, как это было: «На вышке царила напряженная тишина. Геолог Алиев, Михаил Каверочкин и их товарищи напряженно следили, как медленно откручивалась заслонка скважины. Труба была направлена горизонтально над поверхностью моря. Это был день 5 января 1949 года. Проходили последние минуты этой смелой разведки морских недр, сейчас, по расчетам, должна показаться нефть. Напряжение нарастало с каждой секундой, взгляды были устремлены в одну точку. Об одном думали сейчас Каверочкин и Атта Курбан Алиев — пойдет ли нефть? Неужели весь труд бригады на этих скалах пропал даром? И он настал, этот час, возблагодаривший людей за их труд, за их веру. Из трубы забил нефтяной фонтан. Нефть с гудением, похожим на шум реактивного двигателя, вырывалась из трубы, ложилась на поверхность волн. Люди подставили ведро, оно наполнилось нефтью, Курбан Алиев, опустив в него руки, подошел к Михаилу Каверочкину и ласково провел по его щекам руками, вымазанными золотистой нефтью. Это было рождением нефтяного промысла в море. Это было первой страницей героической повести о нефтяниках Каспия, началом героической эпопеи, строительства города на стальных сваях в ста двадцати километрах от берега, в открытом море, на нефтяных камнях. Трудовой Баку послал в море на строительство промысла самых лучших, самых отважных людей».
Бурение первой морской скважины, как это водится, завершили к 7 ноября. Байбаков тотчас вылетел в Баку. Его сопровождали командующий Краснознаменной Каспийской флотилией Г. Г. Олейник, председатель Президиума Верховного Совета Азербайджанской ССР Н. Г. Гейдаров и другие ответственные товарищи. Убедившись, что скважина фонтанирует, министр доложил Сталину, что задание партии и правительства — начать морскую нефтедобычу в Каспийском море — с честью выполнено. А спустя еще месяц, в декабре 1949 года, в ходе празднования 70-летия вождя первый секретарь ЦК КП(б) Азербайджана М. А. Багиров разразился победной реляцией: «Азербайджанский народ, его авангард — бакинские рабочие и бакинские нефтяники… свято хранят и приумножают славные сталинские традиции… Нефтяники добились серьезных успехов в деле подготовки всех необходимых условий для дальнейшего резкого подъема нефтяной промышленности республики. В этом большая заслуга разведчиков нефти, в особенности славных разведчиков морских месторождений нефти».
Нефтяные Камни были воспеты советской пропагандой, о победе морских нефтяников трубили газеты. Эту победу Байбаков вписал себе в актив как еще одно успешно выполненное поручение Сталина.
«Не хотел своим мнением давить на свободу дискуссии»
Верный сталинскому стилю руководства, Байбаков не терпел пререканий. «Разговорчики в строю» властно им пресекались. Он считал (и, заметим, считал справедливо), что в вопросах добычи нефти нет и не может быть демократии. Здесь командует технология. Под каким углом бурить скважину, голосованием не решается. Тем не менее инженерные дискуссии периодически возникали, и он сам в них участвовал.
Вот одна из таких дискуссий. Когда в Татарии открыли Ромашкинское месторождение, начальнику «Татнефти» А. Т. Шмареву было дано задание разработать предварительную схему его разработки. И вот А. Т. Шмарев вместе с первым секретарем Татарского обкома партии В. И. Муратовым привезли эту схему Байбакову. Он изучил ее, затем пригласил к себе своего заместителя В. А. Каламкарова: «Взгляни, как тебе это?» Тот посмотрел и сказал: «Никуда не годится». «Но, чтобы не было голословных заявлений, — рассказывает Байбаков, — я сказал тогда Каламкарову: “Товарищи привезли схему разработки, вычерченную и подписанную, и приложили к ней записку. Нельзя просто говорить — не годится, и все. А что же ты сам предлагаешь?”» Каламкаров ответил, что он об этом думал и пришел к заключению: месторождение надо разрезать на части. Начальник «Татнефти» едко заметил, что это же не колбаса, чтобы резать, нужны аргументы. На что Каламкаров заявил: «Если мы хотим разрабатывать месторождение с поддержанием давления и получать большую добычу, надо его размеры искусственно привести к удобным для разработки площадям, то есть разрезать на части нагнетательными скважинами с целью внутриконтурного заводнения».
Далее пошла такая перепалка между Шмаревым и Каламкаровым, что Байбаков с Муратовым не могли слова вставить. Шмарев убеждал, что качать воду в нефтяную часть залежи — это сумасшествие, и настаивал на законтурном заводнении. Каламкаров же уверял, что приведенная схема при ее осуществлении обеспечит готовую добычу в 10 миллионов тонн, а разработка площади продлится сотни лет. В противном случае огромная центральная часть месторождения либо будет законсервирована на долгие годы, либо ее придется разрабатывать сплошной сеткой без поддержания давления и бурить вместо 10 тысяч скважин более 100 тысяч скважин с низким притоком нефти.
«Я долго терпел, — описывает Байбаков эту производственную свару, — но, наконец, не выдержал и обратился к Каламкарову: “Люди работали, составили схему, обсудили, подписали и представили тебе. У тебя — другое мнение. Очень хорошо. Подумай и официально оформи по этому вопросу записку на мое имя, а я ее пошлю в Техсовет на обсуждение”. Откровенно говоря, я уже к тому моменту сформировал свое мнение: был на стороне Каламкарова. Но не хотел своим мнением давить на свободу дискуссии. Каламкаров подготовил и представил мне записку, где обосновал необходимость разрезания месторождения и внутриконтурного заводнения. Записку эту я немедленно отправил на рассмотрение Технического совета министерства, который одобрил и поддержал предложение Каламкарова. К чести А. Т. Шмарева надо сказать, что он стал энтузиастом проведения в жизнь этого способа разработки».
Все в этом воспоминании выдает матерого аппаратчика. Показал принесенный на утверждение проект своему заму и попросил его составить официальное заключение — потому что хотел, чтобы тот (а заодно и целое министерское подразделение — Технический совет) разделил с ним ответственность. Не стал сразу отмахиваться от этого проекта, явно нерационального, потому что его автор, начальник «Татнефти», не один пришел, а с первым секретарем
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!