Инфер - Дем Михайлов

Рядом с одной из «статуй» шагохода тоже возникла движуха. К подошвам стальных опор слетел брезент, обнажив скрытые до этого длинные манипуляторы, представляющие собой крупнокалиберные стволы. Увидев этого урода без локтей, я досадливо поморщился – дерьмо на ножках и с хвостом, он же задний раскладной упор. Я не помню, где, не помню, когда, но все же мысленно вижу этих медлительных уродов, вытянувших перед собой несуразно длинные стволы и палящих по скрывающемуся за песчаными прибрежными дюнами противнику, слепо молотя по нему с расстояния в два километра с небольшим. При этом шагоходам приходилось останавливаться, чтобы выстрелить. А иногда они раскладывали «хвост», вонзая его в песок или упирая в камни, чтобы компенсировать отдачу. Все это превращало нихрена не боевые медлительные механизмы в легкую мишень для специализировавшихся на «вскрытии» шагающей техники снайперов. Нет ничего более легкого, чем выцелить сидящего в кокпите пилота неподвижного шагохода. Именно поэтому чаще всего эти шагоходы – не могу вспомнить громкого и несоответствующего их возможностям названия – привозились почти в полной целости с очередного поля боя. Выкини труп, протри ложемент, заделай наспех дыру в кокпите, посади нового новичка-смертника, едва обученного азам – и вперед.

Увидев выпирающий ромб кокпита – этот был большей частью забран сталью, для обзора осталась узкая щель, ну, может, и какие-то экраны внутри – я вспомнил название уродцев.

Пэйнбрингер.

Но это название выдумали создатели убожества, переделанного из грузового шагохода.

Военными этот тип сопряженных со старыми орудиями промышленных шагоходов назывался Камрад.

Эти механизмы управлялись умелыми отставными пилотами, выходцами из военной и полицейской среды, лишившимися работы там, где тупо некого стало охранять – население попросту исчезло, взятое в убежища Атолла. В первую очередь забирали детей и молодых женщин. Мужики поневоле тянулись следом. Затем уже наступала очередь упертых стариков, что почти всегда практиковали одну и ту же гребаную мудрость – где-родился-там-и-помру-и-пошли-вы-все-нахрен-тупые-ушлепки. И ладно бы оставшееся дряхлое старичье жило бы в нормальных местах с теплой солнечной погодой и хоть что-то еще могущей родить землей. Но это редкость. Чаще всего старперы всеми оставшимися клыками цеплялись за убитую землю под черно-зелеными тучами, изливающими яд.

Камрад… Камрадос…

Эти бывшие грузчики никогда не работали по назначению. С самой своей нелегальной покупки без каких-либо документов – на таких вот гигафабриках, куда я сейчас собираюсь – шагоходы получали пулеметное вооружение, огромные решетчатые корзины за спиной и начинали бродить по особым маршрутам, перетаскивая абсолютно незаконный груз. Чаще всего им приходилось брести по соленому мелководью, что плескалось там, где еще недавно были поля и города. Или двигаться по мертвым почернелым полузатопленным лесам. По безжизненным скалам… А когда картели потеряли остатки плодородных земель, они объединились и начали безнадежную войну с Атоллом, стремясь вернуться в места, откуда были безжалостно изгнаны.

Изгнаны в том числе и мной…

Да…

Уперевшись рукой в прицеп, я смотрел на уродливый кокпит Камрада, а в моей голове роились обрывки картинок. Я видел, как по ребристой как стиральная доска песчаной мертвой местности, преодолевая полосы мелководья, тяжело шагают эти самоделки. Некоторые падают и уже не встают, некоторые, управляемые более опытными пилотами, продолжают наступление на первую оборонную линию еще только строящегося колоссального убежища за моей спиной, что вместит в себя остатки населения этой части стремительно уходящего под воду материка…

Я вспомнил, как дал отмашку, и на этих обреченных неумех обрушился смертоносный град…

Мы тогда отбили атаку. Иначе и быть не могло. Но кое-где по миру в тот день всеобщей атаки этим бродягам все же удалось прорвать линии обороны и на время отвоевать свои некогда родные земли. Именно что на время… прибывшие туда каратели быстро превратили мятежников в кровавую кашу…

– Камрад… – произнес я задумчиво, глядя на изуродованные давним взрывом опоры замершего шагохода, уже начавшего шевелить монструозными манипуляторами-пушками. – Где их откопали?

– Этих двух нашли в земле, сеньор. – ответил услышавший меня прыщавый паренек и испуганно показал мне руки, затянутые по локоть в медицинские перчатки, что изнутри уже покрылись каплями пота. – Были похоронены вместе с пилотами. Героические бойцы древнего фронта освобождения! Вида да либертадэ!

– Грузи консервы…

– Да, сеньор. Простите мою патриотичную горячность, сеньор. А вы многих убили?

– Грузи гребаные консервы…

– Есть!

– Я наблюдаю. – тихо-тихо донеслось из внедорожника. – Если этот урод наведет на нас ствол…

– Ага. – зевнул я и перевел взгляд на грузящиеся у трактира багги. – Где Хорхе?

– Я здесь, лид! Все загружено. Все отремонтировано. – мой водитель нервно подрагивал, передергивал плечами, притопывал, утирал пот со лба и вообще выглядел так, будто только что натворил что-то нехорошее. Заметив мой изучающий взгляд, Хорхе натужно улыбнулся: – Поехать бы уже, а? Что-то вот… дергает меня…

– А отдых? – приподнял я одну бровь.

– Усталости ноль! – бодро отрапортовал Хорхе, и я ему поверил.

Я знаю эту фальшивую адреналиновую бодрость. Чуть ослабнут эмоции, чуть уйдет накал и…

– Поехали. – кивнул я, оглядывая джунгли.

– Убываете? – к нам торопился Трехо, успевший натянуть на себя снаряжение, не забыв прихватить и рюкзак, явно предпочитая таскать его за плечами, хотя легко бы мог поручить адъютанту эту тяжесть.

– Убываем. – подтвердил я, коротко глянув на две рации в его руках: – Раритеты…

– Зато связь наша, а не системные каналы. – парировал тот. – А где твой узкоглазый?

– Неподалеку.

– Спит в машине?

– Ну да. Хорхе, прыгай за руль.

– Есть!

– Я сам не пойму, чего я так задергался. – вдруг признался Трехо и воткнул в меня злой взгляд: – Поднял всех, растормошил, навел панику, разослал разведку, начал грузить припасы и заставил бойцов пинать своих медлительных жен под зад, чтобы поторопились.

– И?

– И если сегодня-завтра ничего не случится – а лучше бы не случилось – я буду выглядеть полным идиото!

– Так отмени все. – усмехнулся я. – Объяви учебной тревогой, проставь всем выпивку за расторопность, публично накажи самых медленных и награди самых быстрых, прочти долгую усыпляющую речь перед всем строем… и будешь самым нудным ушлепком в окрестностях, но точно не идиотом.

– Хм…

– Давай. Отменяй. У тебя в руках рации, и, вон, помощник сверлит взглядом твою левую ягодицу… может, у вас там общая тату?

– Эй… ты вдруг начал хаметь?

– Так я поехал?