Невероятная случайность бытия. Эволюция и рождение человека - Элис Робертс

Можно сделать улыбку шире; другие мышцы оттянут кверху верхнюю губу и опустят нижнюю, обнажив зубы. Постарайтесь улыбнуться еще шире, и тогда в действие придет мышца смеха, musculus risorius, которая еще дальше кзади оттянет уголки рта. Теперь попробуйте привести в действие только одну мышцу смеха: расслабьте мышцы лица, а затем оттяните назад уголки рта. Это порождает не улыбку, а неприятный оскал, иногда просто устрашающий.

Наши близкие сородичи, приматы, тоже располагают мимической мускулатурой, очень похожей на нашу и тоже возникшей из второй эмбриональной жаберной дуги. Все приматы способны скалить зубы, но, хотя в прошлом антропологи полагали, что это означает то же, что и наша улыбка, теперь многие специалисты утверждают, что эта мимика ближе к устрашающей гримасе. Недавние исследования позволили выявить достаточно сложную картину. Наверное, нет ничего удивительного в том, что «оскал зубов» означает разные эмоции у разных биологических видов. У некоторых макак это знак подчинения. У павианов и шимпанзе оскал зубов является умиротворяющим жестом и помогает установлению социальных связей, то есть действительно в какой-то степени является эквивалентом нашей человеческой улыбки. У шимпанзе, во всяком случае, оскал зубов и в самом деле напоминает человеческую улыбку: уголки рта поднимаются кверху, а губы открываются (хотя и несколько больше, чем у улыбающихся людей). Под кожей лица шимпанзе находятся точно такие же мышцы, что и у нас, включая скуловые мышцы и мышцы смеха. У шимпанзе существует также мимика, которую иногда называют «игровым лицом» (рот широко раскрыт, зубы спрятаны за губами), эквивалентная нашему смеху.

Тот факт, что шимпанзе могут улыбаться и смеяться, представляется очень важным, потому что шимпанзе являются самыми близкими из всех наших ныне живущих родственников. Это означает, что, вероятно, наш общий предок тоже улыбался и смеялся и что подобное проявление эмоций можно проследить вглубь истории более чем на 7 миллионов лет, когда наши предки еще были человекообразными обезьянами, обитавшими в тропических лесах. Мы даже можем понять, как улыбка способствовала выживанию наших предков. Когда мы охвачены отрицательными эмоциями, мы склонны ограничивать наше внимание непосредственно окружающим нас миром (что, вероятно, полезно при кратковременной угрозе); положительные эмоции, наоборот, помогают нам мыслить более широко и вести себя более гибко, что способствует выживанию в долгосрочной перспективе. Психологи выяснили, что людям свойственна широта и творчество мышления, когда они счастливы и улыбаются. Но почему полезно выражать свое счастье мимикой? На это можно ответить, что одной из принципиальных особенностей человека, лежащих в основе успешности нашего биологического вида, является способность свободно обмениваться идеями и создавать сложную общественную культуру. Если улыбки и смех действуют как своего рода «социальный цемент», то они помогают нам и обмениваться идеями. Тем не менее мы – не единственные животные, умеющие улыбаться.

Ознакомившись со всеми превращениями эмбриональных элементов и их нацеливанием на другие функции, вы, вероятно, думаете, что на поверхности нашего тела не осталось и следов этих эмбриональных структур. На самом деле сами жаберные дуги (за исключением пятой, которая у человека сначала ненадолго появляется, а потом исчезает) становятся элементами челюстей и шеи, а бороздки и щели между ними сглаживаются и исчезают. Однако это не совсем так. Одна борозда остается, правда, выглядит она не как борозда, а как глубокая полость. Речь идет о наружном ухе.

Ваше ушное отверстие, или, используя анатомический жаргон, наружный слуховой проход, – это то, что остается от первой жаберной щели – борозды между первой и второй жаберной дугой. У рыб каждая жаберная щель растет внутрь, до слияния с жаберным карманом, который растет навстречу, то есть кнаружи из развивающейся глотки. При слиянии этих полостей образуется жаберная щель. Вода, поступающая в рот рыбы, протекает сквозь жаберные щели, насыщает кислородом кровь жаберных капилляров, напитывающихся кровью из артерии жаберной дуги.

Жаберные щели абсолютно не нужны животному, дышащему исключительно воздухом, но зато наземному животному необходимо ухо – для того, чтобы преобразовывать воздушные звуковые волны в колебания жидкости внутри улитки. У человеческого эмбриона первая жаберная борозда и первый жаберный карман – с каждой стороны головы – углубляются навстречу друг другу, так же, как это происходит у эмбриона рыб, у которых в результате слияния двух карманов образуется общая полость. Но у человека, несмотря на то что оба туннеля подходят очень близко друг к другу, между ними остается мембрана, и эта мембрана называется барабанной перепонкой.

Внутри жаберного кармана образуется воздухоносная полость среднего уха, и эта полость сообщается с глоткой узкой евстахиевой трубой (слуховой трубой). Эта труба очень важна, так как позволяет уравновешивать давление воздуха по обе стороны от барабанной перепонки – то есть в среднем ухе и в наружном слуховом проходе, который напрямую сообщается с атмосферным воздухом. Если такое уравновешивание окажется невозможным, то уменьшение внешнего атмосферного давления, например при восхождении на гору или при полете на самолете, приведет к опасному выпячиванию наружу барабанной перепонки, так как давление в среднем ухе окажется выше давления атмосферного. Евстахиева труба очень узкая и в норме закрыта, поэтому выпускает воздух в глотку только в тех случаях, когда повышается давление в среднем ухе. При этом в ухе раздается «щелчок». Если же щелчок не звучит самопроизвольно, его можно вызвать искусственно, воспользовавшись тем, что даже у взрослого человека уши и челюсти непосредственно связаны друг с другом. Если открыть рот, словно собираясь зевнуть, то слуховая труба откроется. Так как труба открывается в глотку, то глотание, вызывающее сокращение мышц глотки, тоже помогает евстахиевой трубе открыться.

Другие жаберные борозды, расположенные под первой, которая образует наружный слуховой проход, в норме полностью исчезают. Однако в эмбриологии все часто «идет не так»: некоторые структуры не образуются или вырастают слишком большими, а иногда анатомические образования эмбриона, которые в норме исчезают, сохраняются и у взрослого организма. Вторая жаберная дуга обычно разрастается и поглощает вторую, третью и четвертую щели, но если этого не происходит, то у человека сохраняется канал, называемый жаберным свищом, образующим кисту на шее (чаще с одной стороны). В таких случаях создается впечатление, что жаберная борозда просто забыла, что у человека ей не надо становиться жаберной щелью.

Жаберные хрящевые пластинки – одно из самых наглядных доказательств ошибки Геккеля и правоты фон Бэра. Человеческий эмбрион никоим образом не похож на взрослую рыбу, но он определенно напоминает эмбрион рыбы, по крайней мере в области шеи. Ученые очень неохотно признают данный факт, так как это может означать определенное признание теории рекапитуляции. В современных учебниках по эмбриологии глава «Голова и шея» начинается с объяснения того, почему в приложении к человеческому эмбриону речь идет не о «жаберных дугах», а о «глоточных дугах». Однако здесь авторы попадают прямо в ловушку рекапитуляции, повторяя как раз ошибку Геккеля – то есть уравнивая эмбриологические структуры «высших животных» с анатомическими структурами взрослых «низших» форм: