Ликвидатор. Тени прошлого - Александр Пономарев

– Похоже на «ведьмин студень», – прошептал он, – а эта фиговина, как ты её называешь, довольно редкий и дорогой артефакт «фуфырь». Надо попробовать достать его оттуда.

Копчёный принялся кружить по машинному залу, отыскивая вход в подвал. Возле окна он случайно наступил на кучку мусора и громко хрустнул осколками выбитого стекла. В тот же миг в подвале кто-то зарычал, а потом что-то тяжёлое ударилось в стену, да так сильно, что задрожал пол под ногами. Чуть позже в дальнем от нас углу загромыхало, как будто кто-то со всей дури лупил железом о железо, а потом оттуда в клубах пыли с грохотом вылетела неприметная с виду дверь. Серое облако ещё витало над полом, а выбитая дверь уже взмыла в воздух, покружила немного на месте и полетела в Копчёного.

Сталкер едва успел перекатиться в сторону. На то место, где он только что стоял, громыхнулся кусок железа с торчащими растопыренными пальцами ржавыми анкерами.

– Что за хрень? – крикнул я и едва увернулся от просвистевшего над головой глиняного кирпича. Тот врезался в стену, брызнул обломками, оставив после себя красноватое пятно.

– Призрак! – рявкнул Копчёный, выстрелил в повисший в воздухе старый огнетушитель и спрятался за колонну. В следующий миг красный цилиндр с бешеной скоростью врезался в квадратный пилон, отколов от него куски кафельной плитки. – Бежим! – Копчёный зайцем прыгнул к воротам, выпустил очередь в выплывший из подвала огненный шар и нырнул за прикрытие очередной архитектурной подпорки.

Оба ряда колонн шли ближе к стенам, а я стоял почти в центре зала и не мог повторить манёвр наставника. Не думая о неприятных последствиях в виде слёз, щекотки в носу и чесотки, я бросился к воротам, благо до них было не больше пяти метров, но не успел проскочить и четверть пути, как передо мной хлопнулся чудовищных размеров древний электромотор. Ребристая штуковина с оглушительным грохотом пробила бетонное перекрытие и бултыхнулась в «студень».

С громким всплеском зелёная мерзость сфонтанировала из подвала на пол подстанции. Лужи недолго блестели на покрытом трещинами цементе. Уже через несколько секунд агрессивная жидкость задымила, «проедая» дыры в полу, и тягучими каплями, словно кисель, стекла обратно в родной резервуар.

Дороги к воротам больше не было, а призрак и не думал останавливаться. Огненный шар сыпал искрами, метался под потолком и швырял в нас различные предметы, уворачиваясь от жужжащих в рикошете свинцовых пилюль.

Когда «калаш» Копчёного захлебнулся, выплюнув последний патрон, я высадил полмагазина в окно, вдребезги разнося стёкла и расщепляя рамы. Сжёг остатки боезапаса в мутанта, помешав ему швырнуть в меня ржавый ящик с хлопающими дверцами, и, словно тигр в цирке, прыгнул в ощетинившийся осколками оконный проём. Приземлился кувырком, присел на колено, быстро перезарядил автомат и выпустил несколько очередей наугад, прикрывая отход Копчёного.

Сталкер вылетел из подстанции головой вперёд, когда я дырявил потолок в надежде подстрелить мутанта. Вёрткий шар ни разу не попал под мой огонь, зато Копчёный, едва встал на ноги, всадил несколько пуль в искрящееся образование. Брызнув кровью, призрак сразу убрался с линии огня и, пока мы бежали мимо трансформаторов к растущим вдоль остатков забора сосенкам, вымещал злость на стенах здания, швыряя в них всё, что попадалось.

Обратная дорога оказалась гораздо спокойнее. Никто из мутантов нам не попался навстречу, и мы за короткий промежуток времени одолели большую часть пути до лагеря. Не доходя километра до «поля чудес», Копчёный скомандовал привал. Надо было ему что-то поправить в мешке: какая-то ерундовина давила в спину, мешая держать нормальный темп.

Пользуясь возможностью, я продолжил неоконченный на подстанции разговор. Копчёный даже рюкзак выронил из рук, когда я спросил его о профессии Арамиса. – Это кто тебе такую ересь сказал? – поинтересовался он, возвращаясь к прерванному занятию.

– Никто. Сам понял из ваших разговоров у костра в день нашего знакомства.

Копчёный ещё какое-то время сидел, внимательно глядя на меня. Потом вдруг его лицо сморщилось, словно высохшее яблоко, он прыснул и громко захохотал, спугнув какого-то зверька в траве. Тот зашуршал жёсткими стеблями, убегая прочь. Извилистую траекторию побега выдавали качающиеся метёлки и медленно тающие над ними облачка розовой пыльцы.

– Так ты что, получается, сталкерские байки за чистую монету принял? Ах-хах! – Он хлопнул себя по колену. – Это ж надо было до такого додуматься, а?! Ну ты, Паря, и гусь! Ох, и фантазия у тебя!

Сталкер ещё долго хохотал, хлопал себя по ляжкам и приговаривал, какой я выдумщик.

– Всё! Хорош! Кончай ржать, говорю! – прикрикнул я, теряя терпение. А кому понравится, когда над ним хохочут? И ладно бы по делу, так ведь ситуёвина-то выеденного яйца не стоила. Впрочем, наставнику мой окрик был что слону дробина. Он не успокоился, пока вдоволь не просмеялся. И даже когда мы шли в лагерь, я нет-нет да и слышал его тихое бормотание, в котором он поминал мои творческие способности перебирать всякую ерунду.

Хочешь рассмешить Зону – расскажи ей о своих планах. Вот надумал Копчёный вернуться домой пораньше, с Байкером потрындеть, вещички для завтрашнего похода со мной вглубь Зоны собрать да салабону, то есть мне, помочь к новому испытанию подготовиться, а не получилось. Ещё на подходе к лагерю всё пошло наперекосяк. Часового на вышке не оказалось, что само по себе уже нонсенс, и мы несколько минут проторчали у ворот, барабаня руками и ногами по гулкому железу. Наконец доблестный охранник соизволил появиться и довольно грубо поинтересовался, кто мы такие и что нам, собственно, нужно.

Если до этого Копчёный ещё хоть как-то сдерживал себя – мало ли какие причины могут быть у человека, может, его по нужде припёрло, вот он и покинул пост, наплевав на все правила и нормы, – то теперь он как с цепи сорвался. Незадачливый охранник многое узнал о себе и своей родословной, причём в таких выражениях, что я, некогда профессиональный журналист, позавидовал его экспрессии и специфическому словарному запасу.

Ошалевший часовой в два счёта вытащил стальной брус из проушин, с ужасным скрипом распахнул ворота и юркнул за ржавую створку – от греха подальше. Копчёный с видом победителя проследовал мимо затаившегося охранника, на ходу отбрил торопливо ковыляющего к нам начальника караула, не дав тому и рта открыть, и направился к дому Байкера. Я тенью следовал за ним, чувствуя между лопаток прожигающий взгляд усатого пузана и улавливая краем уха злобное шипение, с которым он бранил подчинённого.

Тем временем Копчёный, не отвлекаясь на мелочи вроде приветственных возгласов знакомых сталкеров, продолжал мерить шагами территорию лагеря. Минуя собственную берлогу, он и меня потащил к Байкеру, не дав и минутки на то, чтобы смыть пыль с лица и переодеться. А ведь после битвы с нюхачами и встречи с призраком на нас живого места не осталось: одежда во многих местах была порвана и испачкана цементной пылью и грязью. Я никогда не отличался щепетильностью в отношении внешнего вида, но сегодня даже для меня был перебор. Мне казалось, от меня смердит, как от давно не мытого бомжа. Я хотел было заикнуться, что, мол, неплохо бы было привести себя в порядок, но перехватил сатанеющий взгляд Копчёного и решил промолчать. Как-то не улыбалось мне сполна ощутить на себе поток его матерного красноречия.