За семью печатями-2 - Иоанна Хмелевская

— И ничего. Пришла поговорить с пани Хлюповой. Когда она вернётся?

— Не знаю. Никто не знает.

— Я могу подождать? — унизилась до просьбы Божена.

Агатка не сразу ответила. Так хочется узнать, что же здесь вчера произошло. Если эта девица уйдёт, она, Агатка, вряд ли узнает. От матери объяснений не дождёшься. А вот если подождёт…

И она милостиво разрешила:

— Можете. Подождать можно.

— Не под дверью же! — не выдержала Вожена. — Ты так мне и не откроешь? Я бы подождала в доме.

А вот это мать раз и навсегда запретила. Вдолбила детям — незнакомым людям в её отсутствие категорически дверей не открывать. Что бы те ни говорили. Подслушивающий разговор сестры с незнакомкой Стась решил, что пора и ему подключаться.

— Ещё чего! — решительно крикнул он. — Посторонним вход воспрещён!

Боженка разозлилась:

— Так я же твержу вам — никакая я не посторонняя! Вчера ведь уже здесь была и говорила с вашей матерью. Ну да ладно, скажите по крайней мере, сколько её придётся ждать — день, час, несколько минут? Куда она вообще пошла?

— Пошла куда надо, её дело. Наша мать совершеннолетняя и имеет право ходить, куда пожелает.

А вот вы не имеете права заходить в наш двор без разрешения, вам никто не позволял.

— Съем я, что ли, ваш двор? — огрызнулась Вожена. — Отгрызу кусок?

— Как знать, у нас в садике и крыжовник растёт, и даже малина, — напомнил Стась.

А рука сама потянулась к карману и извлекла из него рогатку, — наверное, условный рефлекс на малину с крыжовником.

Агатке не понравился крутой оборот, который принимала их беседа. Вот сейчас она обидится и уйдёт, тогда точно не узнаешь, что же здесь произошло. И девочка поспешила немного разрядить обстановку.

— Да ладно тебе! — бросила она брату и снисходительно пояснила, глядя вниз:

— Так и быть, скажу. Мамуля пошла в магазин. Подождать её можете, но не в доме. И не во дворе, мамуле это не понравится. Лучше за калиткой. А то выйдет, что мы открыли вам калитку, а нас за это ругают. Все порядочные люди ждут за калиткой, сами её нахально не толкают.

— Так, может, лучше починить замок, холера, а не учить меня жить?! — разъярилась Божена.

— Смотри-ка, она ещё и выражается, — сказала брату шокированная Агатка.

— Любой бы на её месте стал выражаться, — с пониманием пробурчал брат, но чести семьи не уронил, крикнув:

— Не ваше дело, захотим и починим.

Ну так что? Будете ждать или как?

Боженкино терпение кончилось. Держалась она вежливо и культурно, насколько позволял ей характер, ведь пришла как-никак помириться с хозяйкой дома, в котором теперь скрывается Тадеуш, но сколько же можно? Будь она рассудительной девицей, то, желая подлизаться к хозяйке, послушалась бы этих кошмарных деток и подождала у калитки. Но тут нашла коса на камень. Взяв за правило всегда поступать так, как ей хочется, отстаивать свои интересы, невзирая ни на какие препятствия, и в любой ситуации отвечать ударом на удар. Вожена лишь отступила шага на три от входной двери, чтобы лучше разглядеть этих малолетних нахалов и дать им достойный отпор.

И вот именно в этот момент к дому подошла хозяйка.

Ещё издали она услышала словесную перепалку во дворе, прибавила шагу, оценила ситуацию и даже минутку подождала, желая хорошенько приглядеться к происходящему. Нахальную девицу узнала сразу. Дети держались молодцом, мать имела все основания ими гордиться. А вот девка, похоже, опять собиралась устроить скандал на всю улицу. Впрочем, теперь пани Богуславе было неважно, из каких соображений та действует — по природной ли глупости, дом перепутала или специально наводила тень на плетень, желая взять реванш за вчерашнее. Главное, Богуся точно знала — ни о каких бандитских поползновениях здесь не может быть и речи, не в интересах бандитов поднимать шум на всю округу, разве что кое-кто из них полный кретин, а уж с кретинами она справится.

Тут пани Богуслава разглядела в руках сына рогатку и поняла, что медлить больше нельзя.

Неизвестно, чем бы кончилась перепалка, поскольку Божена уже собиралась сослаться на Тадеуша, что давало и ей право запросто бывать в этом доме, но не успела — перед нею внезапно выросла величественная фигура вчерашней противницы.

— Пошла прочь, паскуда! — негромко и даже спокойно произнесла пани Богуслава, однако прозвучало это так внушительно, что все сразу замолчали.

Тут перед калиткой затормозила машина, выскочил шурин и радостно поздоровался. В наступившей тишине слова приветствия прозвучали как-то излишне громко и бодро. Клепа собрался добавить, как всегда, какой-нибудь комплимент по адресу очаровательной Богуси, но слова замерли на губах, поскольку тут до него дошло, что обожаемая вдовица стоит в боевой позе носом к носу с какой-то незнакомкой, тоже не хлипкого сложения и по общей конфигурации вполне в его вкусе, но куда ей до хозяйки! И в подмётки не годится. Клепа определился мгновенно: выбрав нужную сторону баррикады, он довольно деликатно, но весьма ощутимо дал понять посторонней девице, кто здесь командует.

Нет, Вожена не сразу подчинилась грубой силе, не на такую напали. Уже и сама не знала зачем, да хотя бы из принципа, она предприняла заранее обречённую на неудачу попытку силой ворваться в этот проклятый дом. Вход был все ещё заперт, и девушка с ослиным упорством принялась дубасить кулаками в дверь, а потом неизвестно для чего бросилась за угол дома. Стась не выдержал, скатился с лестницы и помчался за ней. Его мать бросилась следом, жулик оказался в арьергарде. Никто из них не имел ни малейшего понятия, что происходит, почему нахальная девица устроила эти догонялки. Только три раза обежав вокруг собственного дома, пани Богуслава спохватилась и затормозила на всем скаку, тяжело дыша. Легкоатлетические упражнения были явно не по вкусу матроне, и она переключилась на более привычные средства. Схватила стоявшую у крыльца метлу и нанесла противнику меткий удар.

У Вожены сил было побольше, бегать она могла ещё долго, однако пыльная метла, обрушившаяся на её замысловатую причёску, решила дело. Отказавшись от попыток проникнуть в дом, Вожена закрыла лицо руками и с громким плачем галопом покинула негостеприимную резиденцию.

Агатка поняла, что представлению, увы, пришёл конец, и спустилась вниз. Нежно обняв за плечи все ещё пышущую жаром и неутолённой жаждой мести хозяйку, пан Зигмунт заботливо ввёл её в кухню, предоставив Стасю заняться сумками с продуктами.

— Что тут произошло? — принялся он расспрашивать Богусю, усадив её на табуретку, словно она сама не могла этого сделать. — Ну, ну, успокойтесь, дорогая, все прошло, может, валерьяночки? Водички?

— Пива! — рявкнуло нежное создание, ещё не совсем владея собой.

Пиво в доме благодаря Карпинским, к счастью, ещё было. Правда, Клепа счёл, что лучше бы несчастной хлебнуть коньячка, но коньячок остался в машине, а он не уверен, можно ли бросить даму одну в таком состоянии. Да и очень хотелось узнать, что тут делала эта прыткая дородная девица, столь бесцеремонно изгнанная.