Дым и зеркала - Таня Хафф

«Плач Карла и вправду стал насмешливым или это только игра моего воображения?»

Благодаря полудюжине свечей, огоньки которых отражались от полированного пола и деревянных панелей, холл имел почти уютный вид. Хотя в доме-убийце «почти» можно было отмести. Вид был просто уютным.

Тина стояла у внутренней двери и светила фонариком на входную.

— Эверетт еще дышит, но смотрится плохо.

— По мне, так он всегда выглядел ужасно, — пробормотал Мэйсон. — Ой, да бросьте! — продолжал он, заглушив возмущенные протесты. — Я просто выразился без обиняков. Все подумали то же самое.

Большинство мужчин и Эми кивнули.

— Мне не нравится, что он остается там так долго. — Тина подняла левое запястье ближе к глазам и нахмурилась. — Проклятье, они встали! Сколько сейчас времени?

Часы не работали ни у кого, хотя стрелки и цифры продолжали светиться в темноте.

— Не показывают они время, и что с того? — спросил Адам.

— Когда знаешь, который час, это утешает, — пожала плечами Эми.

— Что мы теперь будем делать? — поинтересовался Хартли, покачиваясь с пятки на носок и обхватив себя руками.

— Мы должны дожить до утра, — объявил Питер тем же деловым тоном, каким требовал тишины на площадке. — Все мы.

— Все оставшиеся, — произнес кто-то.

Тони показалось, что это голос Павина, звукооператора, но парень не был в этом уверен.

— Да, и мы должны перестать слушать его!

«Это наверняка сказала Кейт».

Она скрестила руки на груди — это была более агрессивная версия позы Хартли, — сердито уставилась на Тони и заявила:

— Если бы не его глупая идея кидать вещи в окна, Том все еще был бы жив!

Фостер, слегка ошеломленный подобным обвинением, не сразу смог подобрать слова для ответа:

— Я никогда не говорил, что он должен кинуться в окно сам!

— Это ты решил перейти в ту комнату, из-за тебя он оказался там. Твоей затеей было швыряться в окна, тем самым ты посеял семена в отчаявшемся человеке.

— Какие? Он вовсе не казался мне отчаявшимся!

— Значит, ты этого не отрицаешь!

— Чего?

«Вот блин!.. Я и вправду ничего не отрицал. Я даже не думал, что это понадобится, но судя по тому, что все нахмурились и прищурили глаза, не только Кейт считает, что я виновен в смерти Тома.

Кто-то из нас сойдет с ума и убьет остальных. Отлично. Вот и угадайте, в каком списке нахожусь я. — Кейт шагнула вперед, и Фостер невольно отступил. — Я так полагаю, нам уже поздно становиться друзьями».

К Кейт присоединился Маус. Тони опять сделал шаг назад, потом еще один — на всякий случай.

— Оставь его в покое, Кейт. — «Маус на моей стороне?» — Нельзя винить Тони за смерть Тома. С тем же успехом можно объявить крайним Ли за то, что тот вошел туда первым. — Все прищуренными глазами посмотрели на Ли и нахмурились. — Или Эшли за то, что она бросила блюдо.

Нахмуренные лбы начали разглаживаться. Никто из съемочной группы не смог бы винить в чем-то маленькую девочку. Точнее, все знали, что нет смысла относиться так к дочери Чи-Би, даже если она в чем-то и была виновата.

— Или меня, потому что я бросил стул.

Это убило все обвинения на корню.

Тони с облегчением увидел, что среди присутствующих не оказалось достаточно безрассудного человека, способного бросить обвинение этому типу, который мог лечь под «бьюик» и приподнять его.

В наступившей неловкой тишине Тина взяла гримерный чемоданчик Эверетта, подошла к Ли и Бренде и предложила:

— Почему бы нам не снять с девочек грим?

— Я костюмерша, — ответила Бренда.

— Потому и не умеешь это делать?

— Нет, я просто… Я имею в виду… Прекрасно.

Она отстранилась от Ли так неохотно, что Тони почти услышал треск отрываемого скотча.

— Брианна, ты грязнее, поэтому должна… Брианна?

— Сырник!

Эшли потянула руку мимо Зева и стала трясти сестру за плечо, пока на лице младшей девочки не появились признаки жизни.

Музыкальный редактор аккуратно, но твердо развел их, потом опустился на колени и спросил:

— В чем дело, Бри?

— Ребенок перестал плакать.

— Но это хорошо, верно?

— Сомневаюсь, — нахмурилась она.

Тони тоже сомневался. В прошлый раз, когда Карл перестал плакать, начались ретроспективные сцены. Касси и Стивен. Смерть самого Карла…

В холле зажегся свет. Теперь тут была мебель — пара кресел с высокими спинками, стол в форме полумесяца, на котором стояла ваза с белыми тюльпанами, восточный ковер.

Фостер оказался здесь один.

Если не считать, что кто-то кричал на втором этаже:

— Чарльз, не надо!

Выше по-прежнему царила тьма. Если что-то и должно было случиться, то ни в коем разе не там.

И вот появились они.

«Дамы и господа, позвольте обратить ваше внимание на вершину лестницы».

На Чарльзе была форма. Рядом с ним шла женщина в сером костюме, облегающем, строгом и явно дорогом. Тони не очень хорошо разбирался в дамской моде, но похожий наряд он видел на Мадонне в «Эвите».[34]

Чарльз схватил женщину за руки повыше локтей и медленно теснил ее назад. Она плакала, умоляла перестать, но он как будто не слышал. Его лицо было ужасающе бесстрастным.

«Отлично. Я ее слышу, а он — нет? Дерьмо. Этот тип собирается сбросить ее вниз!»

Тони знал, что это бесполезно, но все равно побежал к длинной лестнице.

Они спустились на две, три, четыре ступени… А Чарльз так и не толкнул свою спутницу.

Когда оба очутились на пятой ступеньке, Чарльз остановился.

— Ты хочешь болтаться со своими дружками, пока меня нет дома, — тихо сказал он, и его тон не оставлял сомнений, какие именно дружки имелись в виду. — Что ж, вперед!

Он поднял женщину и с силой насадил на оленьи рога, висящие на стене. Ткань порвалась, самый длинный отросток высунулся из серого костюма.

— Ладно, я поверю, что безумие придало ему сил, — запротестовал Тони, обращаясь к дому, к призракам, лишь бы удержаться от вопля. — Но эти рога просто не могли удержаться на стене, когда взрослая женщина, пусть и невысокая, повисла на них!

В тот же миг рога сорвались со стены и запрыгали вниз по лестнице вместе с жертвой, мечущейся, издающей булькающие звуки.