Падающие в небеса - Азарий Лапидус

Сапожников за три минуты принял душ, насухо, с усилием, вытерся и моментально рухнул в постель.

Из глубочайшего сна его вытащил стук в дверь.

– Да-а, – прошептал он пересохшими губами.

Видимо, с той стороны двери внимательно прислушивались к происходящему в комнате, потому что ровно в то же мгновение в комнате появилась Бетти.

– Слава богу, а то уже несколько минут стучу-стучу, а никто не отзывается. Честно говоря, я подумала, что вы умерли или сбежали куда-нибудь через окно, – рассмеялась горничная своей шутке.

– А в чем дело?

– Вы проспали три часа. Я пробовала вас будить – бесполезно. Третий раз уже прихожу!

– Как три? А сколько сейчас времени?

Бетти посмотрела на часы:

– Восемь пятнадцать.

– У, черт! – Сапожников мгновенно вскочил с кровати, буквально выхватил из рук горничной вешалки с костюмом и рубашкой и стремглав кинулся в ванную.

Через пятнадцать минут, свежевыбритый, благоухающий дорогим ароматом, он появился в столовой, расположенной напротив кухни. Женщин там еще не было, а за накрытым столом сидел Мотя в элегантном темно-синем костюме и белой рубашке с красивым галстуком в белую и синюю полоску. На его голове была надета праздничная кипа, расшитая золотом. Он сосредоточенно строчил в переносном компьютере, размещенном перед ним среди красивой дорогой посуды.

– Добрый вечер!

Липсиц с недовольным видом прервал работу, снял очки и в который уже раз пристально посмотрел на одноклассника. Сапожников никак не мог понять: одобряет ли Мотя его нахождение в их доме или нет.

В столовую влетела потрясающе выглядевшая Софи. Ее голову украшала прическа, на которую девушка, по-видимому, потратила прошедшие три часа. Длинное платье облегало фигуру, подчеркивая тончайшую талию и красивую грудь. Сверху на плечи наброшена прозрачная накидка из набивного шелка, хотя в доме было достаточно тепло и девушка могла бы обойтись без этого предмета туалета, но именно он, как потом понял Сапожников, подчеркивал красивые линии рук и шеи. Михаил Петрович как завороженный смотрел на Софи.

– Я не опоздала?

– Нет, Софушка, мы еще не начали, да и мама твоя, как обычно, еще не подошла.

– Я заходила к ней, она через минуту будет.

Не успела Софи это сказать, как в гостиную вошла празднично одетая Речел. Сапожников обратил внимание на красивые ухоженные лицо и руки, хорошую фигуру, подчеркиваемую элегантным шерстяным костюмом – одежда как будто дополняла созданное природой. Завершал продуманный до мелочей стиль дорогой ювелирный гарнитур, состоящий из кольца, кулона и сережек. Во всех изделиях были вставлены огромные бриллианты – карат по пять.

«Да, похоже, жена нобелевского лауреата знает, как правильно тратить деньги, зарабатываемые мужем!» – подумал Сапожников. Он уже понял, что на дом, обстановку, драгоценности, которые увидел сейчас, одной премии, даже такой огромной, будет недостаточно. Значит, и зарплата у Моти немаленькая. Это же не Россия – здесь ценят великие умы!

– Ну, наконец все собрались! Лучше поздно, чем никогда! К столу! Бетти, принеси спички.

– А по-моему, мы не опоздали, – сказала хозяйка.

– Только этого еще не хватало! – притворно возмутился Липсиц. – Речел, Софи зажигайте свечи.

И женщины согласно традиции принялись зажигать стоявшие на столе свечи – сначала Софи первую свечу, потом Речел еще две.

Как только свечи были зажжены, Бетти погасила свет. Сапожников собрался садиться, но Липсиц остановил его.

– Подожди, надень вот это. – Мотя протянул однокласснику предусмотрительно приготовленную кипу.

Сапожников пожал плечами, что должно было означать: «Ну если так полагается, то давай», и после этого все уселись за стол. Только теперь Михаил Петрович принялся изучать, что же располагалось на круглом столе. Четыре тарелки с приборами и серебряными стаканами, около каждой тарелки лежали красочные книги с надписями на английском языке и иврите. Посередине находился серебряный поднос с шестью зонами, на которых были нарисованы какие-то изображения и написано что-то на иврите. Рядом с подносом стояла плетеная серебряная корзинка, в которой лежали три круглые мацы, проложенные между собой салфетками. На подносе в каждой зоне лежали продукты, связанные с ритуалом празднования: хрен на листе салата, лук, яйцо, кусочек мяса на косточке, смесь из тертых яблок и молотых орехов, еще раз хрен с салатом, стояла также небольшая мисочка с водой. Сапожников знал, что вода эта соленая и символизирует слезы еврейского народа, два века находившегося в рабстве в Египте.

Праздник Песах – праздник Исхода – посвящен спасению евреев из египетского рабства. Три с половиной тысячи лет евреи празднуют это событие как одно из самых важных в их истории, и не только потому, что благодаря решительности их предводителя Моисея они обрели свободу, но еще и потому, что во время этого исхода Всевышний доказал им: «Вы – Богом избранный народ», – и передал священные скрижали.

Все встали. Липсиц начал читать книгу, держа в правой руке стакан, до краев наполненный вином, то же самое сделали Софи и Речел. Сапожников старался повторять действия хозяев, прокручивая в голове заученный урок. Прочитав, сели за стол, облокотились на левую руку и выпили первый бокал вина из четырех обязательных в этот вечер. Глаза сидящих за столом заблестели – то ли от вина, то ли от особой атмосферы, царящей в гостиной. Чтение продолжалось, и Сапожников почувствовал, как Липсицы с каждой минутой все больше и больше оказывались частичкой того самого народа, который в данную минуту спасается из рабства. И чем дольше это продолжалось, тем явственнее Сапожников ощущал, что все происходящее ему абсолютно безразлично. Его не трогали ни истории бежавших от гнета людей, ни вопросы четырех сыновей – злодея, мудрого, дурака и не умеющего спрашивать. Он не мог понять ту глубину, которой было пронизано каждое слово открытой перед ним книги. Видимо, поколения безверия, начинающиеся с прадедушки-комиссара, наложили на него свой отпечаток. Единственное желание одолевало Михаила Сапожникова после второго бокала вина – ему очень захотелось спать. Тем не менее, превозмогая сон и стараясь это делать как можно незаметнее, он потирал двумя руками глаза и мочки ушей, продолжая держаться и всячески демонстрируя, что все происходящее здесь ему безумно интересно. Окунули лук в соленую воду, попробовали салат с горьким хреном, мацу, выпили третий стакан, съели растертое яблоко с орехами, еще мацы, потом выпили четвертый стакан вина. Женщины заметно раскраснелись, что было неудивительно, ведь даже Сапожников от такого количества спиртного при столь скудной закуске, основательно захмелел.

Мотя закончил читать, и Бетти как по команде принесла закуску – баклажаны, соленья, салат из помидоров и огурцов и конечно же фаршированную рыбу. Сапожников попробовал, сказал, что раньше иногда ел фаршированную рыбу у бабушки и это блюдо по вкусу ему очень напомнило бабушкино.